Бенефис Лиса
Шрифт:
— Вы правы, генерал, — признал Манроу, потому что возразить было нечего.
Эйзенхауэр подошел к окну. По стекллам барабанил дождь.
— Ну и день, — сказал он мрачно. — Одно я знаю точно: есть человек, который нынче утром улыбается.
В это самое время Адольф Гитлер читал рапорт об операции, проведенной у Слептон-Сендс, находясь в помещении с картами в бункере, известном как Волчье логово, под Растенбергом, в глубине лесов Восточной Пруссии.
Присутствовали все важные нацистские чины: Генрих Гиммлер, рейхсфюрер
Гитлер чуть не пританцовывал от удовольствия, смяв в руке тонкий листок бумаги с сообщением.
— Вот, наш военно-морской флот еще в состоянии наносить удары на собственной территории противника! Затонули три судна и сотни погибших. — Его глаза сверкнули. — Плохое утро для генерала Эйзенхауэра, джентльмены.
Все были полны энтузиазма.
— Хорошие новости, несомненно, мой фюрер, — сказал Геббельс и засмеялся своим высоким смехом.
Борман, который первым увидел сообщение, тихо сказал:
— Если мы способны на это у берегов Девона, мой фюрер, у берегов Франции мы можем сделать что угодно.
— Им не удастся даже сойти на землю, — вставил Гиммлер.
— Вполне возможно, — радостно согласился Гитлер. — Но теперь, джентльмены, перейдем к тому, ради чего мы собрались. — Они сгруппировались около круглого стола, на котором была разложена крупномасштабная карта Франции. — Я думаю, Западный вал нужно продолжать укреплять. — Он обратился к Борману. — Рапорт о группе армий Б, который я просил? Он прибыл?
Борман посмотрел вопрошающе на Раттенгубера, тот сказал:
— Я только что получил сообщение с аэродрома, что курьер, капитан Кениг, пять минут назад благополучно приземлился. Он на пути сюда.
— Хорошо. — Гитлер выглядел теперь погруженным в мысли, словно остался один. Он вглядывался в карту. — Итак, джентльмены, где мы начнем?
26 декабря 1943 года замечательно одаренный немецкий офицер, полковник Клаус фон Штауффенберг, отправился с рапортом в Растенберг, имея в портфеле бомбу с часовым механизмом. К сожалению, встреча не состоялась, поскольку фюрер уже отбыл в Баварию на Рождественские праздники. Несмотря на потерю левого глаза и правой руки, фон Штауффенберг являлся начальником отдела кадров при генерале Олбрихте, возглавлявшем Главную канцелярию армии, а также и заговор армейских генералов с целью убийства фюрера и спасения Германии.
Неудавшаяся попытка на Рождество 1943 года являлась одной из целого ряда таких неудач. Однако, несмотря на это, не было недостатка в добровольцах, свидетельством тому являлся полковник Кениг, ехавший этим пасмурным апрельским утром на заднем сиденье военной машины, доставлявшей его с аэродрома в Волчье логово с бумагами из Берлина, которые затребовал фюрер. Кениг ужасно нервничал, что было и неудивительно,
Эсэсовец водитель и охранник, сидевший с ним рядом, тупо смотрели вперед, а Кениг нервничал все сильней. По обеим сторонам дороги в глухом лесу были установлены минные заграждения и ограды под током, повсюду патрули со свирепыми собаками и, чтобы попасть на территорию, необходимо миновать трое ворот. Время активировать бомбу. После этого, как ему было обещано, у него будет ровно тридцать минут.
Он дотронулся до левого замка на портфеле и нажал. Взрыв произошел мгновенно, и очень сильный. Сам Кениг, водитель и охранник погибли. Машину разнесло вдребезги.
Гитлер, вне себя от гнева, метался по комнате с картами.
— Они пытаются снова и снова! — Он повернулся к Раттенгуберу. — Оберфюрер? Что вы можете сказать? Вы клялись заботиться о моей безопасности!
— Мой фюрер, — заикаясь, проговорил Раттенгубер. — Что я могу сказать?
— Ничего! — Гитлер резко обернулся к остальным. — Вы не можете сказать ничего полезного. Ни один из вас.
Среди потрясенного молчания Гиммлер решился заговорить. Его голос звучал сухо и четко.
— Сомнений нет, имела место небрежность, мой фюрер. Но в то же время, неудача этой подлой попытки является лишь доказательством вашей собственной миссии. Доказательством неизбежности победы Германии под вашим духовным руководством.
Глаза Гитлера сверкнули, он откинул голову назад.
— Как всегда, рейхсфюрер. Видите? Только он один. — Он повернулся к остальным. — Уходите. Все. Я хочу говорить с рейхсфюрером, наедине.
Они вышли, не проронив ни звука. Последним покинул помещение Геббельс. Гитлер стоял, уставившись в стол с разложенной картой, сцепив руки за спиной.
— Что я мог бы для вас сделать, мой фюрер? — спросил Гиммлер.
— Существует заговор. Я прав? — задал вопрос Гитлер. — Генеральный заговор с тем, чтобы меня убить? И этот капитан Кениг был простым курьером?
— Не генеральный заговор, а скорее заговор генералов, мой фюрер.
Гитлер резко повернулся к нему.
— Вы уверены?
— О, да, но доказательства — это другое дело.
Гитлер кивнул.
— Кениг был помощником генерала Олбрихта. Является сам Олбрихт одним из подозреваемых вами? — Гиммлер кивнул. — А кто еще?
— Генерал Стаефф, Вагнер, фон Хазе, Линдеманн. Еще несколько находятся под пристальным наблюдением.
Гитлер остался совершенно спокойным.
— Предатели. Никакого расстрела. Каждому по петле, когда придет время. Выше никого? По крайней мере, хоть наши фельдмаршалы лояльны.
— Хотелось бы мне быть уверенным в этом, мой фюрер, но один из них вызывает большие подозрения. Я бы не выполнил моих служебных обязанностей, если бы не поставил вас в известность.
— Тогда скажите мне.