Бенкендорф. Сиятельный жандарм
Шрифт:
Бриллиантовая мистерия
И вот здесь начинается самое главное. Баронессе пришлось удалиться в лифляндские поместья, где ей продолжал оказывать покровительство император. В России она сблизилась с княгиней Анной Сергеевной Голицыной, супругой адъютанта великого князя Константина Павловича полковника Голицына, известного в петербургских кругах под именем Jean de Paris. Второй подругой и наперсницей стала некая особа-графиня де ла Мотт-Гаше. Такой тройственный союз переполнил чашу терпения императора, который многое прощал баронессе Крюденер и смотрел сквозь пальцы на то, чем она занималась в России. Крюденер не до конца утратила влияние. Между тем приятельница де Гаше каким-то таинственным образом познакомилась с мистрис
Наводнение поздней осенью 1824 года, подготовка к поездке в Таганрог, серия доносов, полученных императором Александром, события на Сенатской, допросы мятежников и их казнь, приготовления к коронации императора Николая Павловича заняли все внимание властей. Им было не до какой-то графини де ла Мотт-Гаше. Однако, получив известие из Крыма, чиновники новоиспеченного III отделения переполошились и забегали по Петербургу, собирая сведения об упомянутых дамах. Времени у них оставалось мало, потому что Бенкендорф вместе со всей свитой отбывал в Москву. Он торопил фон Фока, а фон Фок наседал на Фогеля, Фабра, Фукса, Наумова, Крыжова и других агентов, которые работали еще при графе Милорадовиче. Фогель упирался и капризничал, однако необходимые подробности добыл. Фон Фок кое-что узнал и от чиновников Министерства внутренних дел, где он возглавлял канцелярию при графе Кочубее и Ланском. На него компромат не произвел большого впечатления, но Бенкендорфа поставил в тупик, и он несколько дней не мог собраться с мыслями и сделать доклад государю.
— Княгиня Голицына — дама своеобразная, — начал издалека фон Фок. — Она урожденная Всеволжская и владеет имением в Сергачском уезде Нижегородской губернии.
— И на меня она производила странное впечатление. Говорят, она там у себя ходит в сюртуке, суконных панталонах и с плетью. Курит не переставая. Не женская будто бы мода, — сказал Бенкендорф. — Что ее связывало с Крюденер и де Гаше?
— Затруднительно ответить. Болтают разное, в том числе и неприличное. О Голицыной ходит легенда, что по совершении брачного обряда в церкви она прямо у выхода отдала князю Ивану Александровичу портфель с бумагами на половину собственного состояния и сказала, что между ними все кончено. Но зато она теперь княгиня Голицына!
— Ну и что предпринял, очевидно, ошеломленный князь?
— Да ничего! Взял портфель. Недаром же его прозвали Jean de Paris.
— Но дальше, дальше, дальше! Я пока не вижу никакой связи. Кто сообщил в Петербург о смерти мадам де Гаше? И какое нам вообще до нее дело? Как сюда вмешана покойная императрица Елизавета Алексеевна?
— Едва Гаше скончалась, как камеристка мадам Бирх потребовала, чтобы ей доставили какую-то шкатулку, и обратилась прямо к императору. И завертелась карусель! Но вот в чем здесь загвоздка. О графине де ла Мотт-Гаше шел слух, что она та самая Жанна де ла Мотт — главное действующее лицо L’affaire du collier de la reine! [69]
69
Дело об ожерелье королевы ( фр.).
— He
— Может! — засмеялся фон Фок. — В России все может быть! Покойный император Александр удалил ее из Петербурга по двум, как я понимаю, причинам. Во-первых, она приблизилась ко двору и встречалась с мистрис Бирх, хотя камеристка уверяет, что ничего не знала о ее прошлом. Во-вторых, его величество король Людовик XVIII, несмотря на то что не любил австриячку, мог потребовать выдачи подлинной или фальшивой де ла Мотт с единственной целью — оправдать брата короля Людовика XVI и доказать, что королевская фамилия стала жертвой шантажа, хотя он обливал грязью Марию Антуанетту и вовсе не возражал, когда по Европе распространились писания де ла Мотт, во всем обвиняющие королеву.
— Совершенно с тобой, Максимилиан Яковлевич, согласен, — сказал Бенкендорф. — Ты прав. Это дело не подлежит огласке. Карл Десятый тоже мог бы потребовать выдачи или, во всяком случае, поинтересоваться бумагами.
— Гаше утверждала, что император Александр Павлович знал, кто она, и обещал защиту и покровительство. Эти сведения сейчас идут от камеристки мистрис Бирх.
— Зачем ей какая-то шкатулка, увезенная в Крым?
— Возможно, там хранятся какие-то письма покойного государя, которые перешли к Гаше от подруги баронессы Крюденер?
— Вполне! Государь сейчас старается собрать все бумаги, касающиеся брата. Я думаю, что они будут уничтожены. Мало ли какие подделки ходят по Петербургу и Москве. Ну и что ты полагаешь по этому поводу? Кто такая Гаше? Авантюристка, мошенница?
— В любом случае и авантюристка, и мошенница. Я видел ее года три назад. В министерство поступали о ней данные. Старушка среднего роста, довольно стройная, со следами былой привлекательности. Носила серый редингот, тщательно завитые седые волосы прятала под черным бархатным беретом с разноцветными перьями и пряжкой. Говорила на изысканном французском. Физиономия смышленая, с живыми, не утратившими блеска глазами. Люди, которые с ней общались, отмечали ровную любезность и тут же пренебрежительное отношение к низшим. Говорила, или, скорее, намекала, что граф Калиостро, граф Прованский и граф д’Артуа ее близкие знакомые. А герцог де Роган, князь Станислав Понятовский и министр финансов де Калонн — покровители. Девичья фамилия — де Сен-Реми Валуа.
— Должен тебе сказать, что в юности я читал какую-то брошюрку с довольно подробным описанием этого скандала. Там ее обвиняли в краже ожерелья без всяких экивоков. И еще больше мужа, Николя де ла Мотта, кстати, жандармского офицера из роты бургиньонцев. Мне дали ее почитать на одну ночь, и никогда не догадаешься кто. Платон Зубов!
— Сейчас о мошеннице создали целую литературу. Гёте написал «Великий Кофта», Шиллер «Духовидец», а Томас Карлейль «Бриллиантовое ожерелье». И сколько еще напишут.
— Словом, поступим нижеследующим образом. Я доложу государю. Через несколько дней двор должен быть в Москве. Ты продолжай поиски и все-таки выясни, чем она занималась в России. Учти, что надвигается война с Портой. Начальнику Главного штаба генералу Дибичу поручено составить план кампании. Де Гаше жила в Крыму. Нет ли тут какого-нибудь шпионства? Ведь эта безродная публика на все готова за деньги. Кроме того, у нее выработан, очевидно, определенный почерк. Возвратимся из Москвы — продолжим. Бумаге не доверяй! Пошли человека с тайной миссией в Крым, независимо от действия официальных властей. Выяснить надо все, что только возможно, хотя и Гаше и Крюденер уже на том свете.
Доклад о графине де Гаше Бенкендорф представил государю в Москве в первых числах августа.
Выслушав Бенкендорфа, государь сказал:
— Что ты думаешь обо всей этой истории? И не соотносится ли она с нашими действиями против Порты?
— Полагаю, что нет. Однако бумаги отыскать надо и изъять.
— Хорошо. Я велю Дибичу написать таврическому гражданскому губернатору. Кто там сейчас?
— Нарышкин, ваше величество. Три отвратительные бабы, а шуму-то!