Берег черного дерева и слоновой кости (сборник)
Шрифт:
— Но они спасли нас!
— И погубили меня.
— Но ведь Олаф и Эдмунд невиновны!
— А мои родители, умершие от горя, были виновны?
Что было делать Ингольфу? Тщетно напрягал он свои мозги, стараясь найти выход из положения.
Вдруг его внимание привлек какой-то крик, донесшийся с берега.
— Что это такое? — спросил он.
— Ничего, — смущенно ответил Надод. — Это сова. Разве ты никогда не слышал, как она кричит?
— Нет, мне показалось…
Вторично на берегу раздался крик совы.
— Это похоже на сигнал.
— Да,
Ингольф понял, что он не в силах остановить меч, занесенный над головой Гаральда и его сыновей. Тогда он попробовал выиграть время, надеясь придумать какой-нибудь другой способ помешать Красноглазому осуществить свое намерение.
— Хорошо, — сказал он. — Я дал слово и сдержу его. Но как можем мы что-нибудь предпринять в виду английской эскадры? К тому же герцог собрал в замок всех своих вассалов для его защиты.
— О, не беспокойся об этом. У меня есть средство заставить англичан немедленно удалиться. Достаточно будет дать знать командиру эскадры, что перед ними не простой пират, а офицер королевского шведского флота…
И, вынув из-за пазухи королевский указ, восстанавливающий прежнего пирата во всех правах, он торжественно вручил его пораженному Ингольфу.
С некоторого времени Ингольф ловил себя на странных ощущениях. Ему казалось, что замок Розольфс и окружающие его фиорды, берега и степи каким-то непостижимым образом знакомы ему, как будто он уже когда-то видел их, бывал здесь. Какие-то смутные воспоминания, в которых он был пока не в силах разобраться, зарождались в нем.
Огромный ветвистый дуб возле замка вызывал в нем чувство, близкое к волнению.
Точно под таким дубом играл он в своем далеком детстве. Так уютно было под густой сенью столетнего гиганта, а рядом с ним стоял каменный рыцарь и держал в руке копье.
Повернувшись к старому замку, Ингольф отыскал глазами дуб. Что это? Не галлюцинация ли? Статуя стояла там, где он и ожидал ее увидеть.
Прохладный ночной ветерок легко и ласково касался разгоряченного лба…
Вдоль всего берега мелькали маленькие и большие огни. То розольфсцы готовились к защите замка.
Громкие голоса, раздававшиеся на палубе «Сусанны», вывели Ингольфа из задумчивости.
Оба корабля стояли так близко друг от друга, что он ясно различал слова говоривших.
— Какая славная ночь, Анкарстрем! — произнес первый голос. — И все-таки мне хочется, чтобы она поскорее прошла. Я горю нетерпением узнать, что ждет нас с рассветом.
— Позвольте мне, герцог, не разделять ваше чувство, — отвечал второй голос.
— Я бы охотно отдал десять лет своей жизни за то, чтобы помешать тому, что произойдет завтра. Теперь, когда вашему сыну предстоит занять королевский престол, он не имеет права рисковать
Чувство досады, что он подслушал чужой разговор, охватившее вначале Ингольфа, сменилось у него мрачной решимостью.
Из уст самого герцога слышал он об его измене. Мог ли он после этого колебаться? Как офицер королевского флота он должен был исполнить свой долг.
В то же время он успокаивал себя тем, что сделает все возможное для спасения Гаральда и его сыновей.
Он не отдаст их в руки Красноглазого, а отвезет в качестве пленников в Стокгольм.
Там сторонникам Биорнов нетрудно будет предоставить им возможность бежать…
Глава XVI
В плену
Этой ночью Ингольф заснул как убитый. Разбудил его страшный шум, крики и топот множества ног над головой.
Чей-то совершенно незнакомый голос кричал по-английски:
— Всех, кто сопротивляется, рубить без сожаления!
Выбежав наверх, Ингольф увидел неожиданное и страшное зрелище: человек пятьсот английских моряков наводнили палубу брига. Вся команда его была обезоружена и жалась в кучку на корме, где дула английских мушкетов удерживали ее в повиновении.
Под покровом темноты англичане на шлюпках неслышно приблизились к «Ральфу» и, прежде чем вахтенный успел что-либо заметить и поднять тревогу, ворвались на корабль.
Сопротивляться было немыслимо, так как экипаж пиратского судна, не подозревавший об опасности, был захвачен во время сна. К тому же англичан приходилось пятеро против одного.
На палубе, освещенной факелами, было светло, как днем.
Рядом с английским офицером стояли Черный Герцог и его сыновья.
— Сдавайтесь, капитан! — обратился офицер к Ингольфу, делая знак своим матросам.
Но старый герцог остановил его.
— Позвольте, сударь! Ведь вам известно мое условие.
И, приблизившись к Ингольфу, он сказал:
— Капитан! Я буду называть вас так, пока мне не докажут, что вы не имеете на это права. В ответ на мой ультиматум английский адмирал Коллингвуд лично явился ко мне и представил несомненные доказательства того, что вы не тот, за кого себя выдаете. Мало того, он обвинил вас в том, что вы член преступного общества «Грабители морей» и явились сюда с целью ограбить Розольфсский замок и посягнуть на жизнь мою и моих сыновей.
— В награду за нашу смерть, — продолжал Черный Герцог, — недостойный министр Густава III, Гинго, обещал вам патент капитана первого ранга. Все это побудило меня дать адмиралу разрешение временно арестовать ваш корабль, но с тем условием, чтобы без моего разрешения не был тронут ни один волос на вашей голове. Теперь ваша судьба в ваших руках. Я жду от вас ответа. Кто бы вы ни были, вы все-таки джентльмен, и с меня будет достаточно одного вашего слова. Докажите, что адмирал Коллингвуд ошибся, и вы немедленно получите свободу со всеми вашими матросами, а англичане удалятся, сделав вам на прощание, в виде извинения, салют из всех орудий.