Берег динозавров [Империум. Берег динозавров. Всемирный пройдоха]
Шрифт:
На берегу было холодно. Солнце казалось огромным, но уже не давало тепла. Поглотило Меркурий? — подумал я. Продолжал ли гореть в недрах светила феникс водородной реакции? Думалось о многом. И как бы само собой пришло решение.
Теоретически идея была проста. И уж как бывает со всеми простыми идеями, сложность заключалась только в исполнении.
Я возбудил определенные сенсорные устройства в нервной системе и зашагал вдоль берега. Накатывался и отступал прибой, жалуясь на усталость после многомиллиардного и беспокойного труда. Я понимал их как никто другой.
Место
Как нажито, так и прожито. Меня ждала работа. Пора было браться за дело и не тратить попусту энергию на сентиментальные мысли о давно обратившейся в прах возлюбленной.
Я отыскал место, прощупал почву и на глубине восемнадцати футов почувствовал след. Неплохо, учитывая затраченное время. Стекловидное углубление давным-давно превратилось в пыль, и все же земля сохранила едва различимый, прерывистый, местами размытый изгиб, отмечающий границу чашеобразного следа.
Восемнадцать футов: четыре песка, четырнадцать известняка.
И мне придется выкопать на эту глубину колодец.
У меня были две руки, сильная спина и все время в мире. Я начал загребать пригоршнями песок.
XXXV
Будь проблема не так примитивна, я бы с легкостью ее разрешил. Моя экипировка предусматривала средства защиты и нападения в случае встречи с техническими препятствиями любой сложности. Я мог бы расправиться со сверхмозгом, без труда отразить атаку любого энергетического оружия, мог даже помериться силами с бронированными людоедами. Рытье ямы относилось к совершенно иной категории.
Я начал с круга в десять футов в диаметре с центром прямо над целью. У меня ушло двое суток, чтобы расчистить пространство. К концу этого времени вследствие малого угла сползания песка окружность увеличилась до двадцати футов. Таким образом я подготовил площадку для настоящей атаки.
Полтора дня у меня ушло на первую трещину в скальных породах. Обшарив местность я отыскал валявшийся на земле камень, достаточно крупный для моих планов и вполне подъемный. Катить было тяжело. Ширина валуна составляла четыре фута, и простым расчетом можно было прикинуть, сколько раз необходимо его поднять и толкнуть — бум! поднять и толкнуть — бум! прежде чем я доставил его на насыпь, окружавшую раскопки. Затем я поднял свой двухсотовый молот и столкнул вниз. Он шлепнулся о песок, чуть прокатился и остановился.
Я повторил все еще раз. И еще.
Наконец встал над обнажившимся камнем, поднял глыбу и кинул краем. Падала она всего лишь с трех футов, но песчаник раскрошился. Я повыбрасывал из
На шестом ударе молот треснул. Как оказалось, к счастью. Я теперь мог поднять меньшую половину и довольно удачно скинуть с вершины песчаной насыпи высотой почти восемь футов.
К концу пятого дня я выбил в центре песчаного колодца неровную округлую выемку более фута глубиной.
К этому времени я проголодался. В темно-зеленой морской воде не было ни водорослей, ни рыб, а сама вода представляла насыщенный раствор девяносто трех элементов. Я мог пить малыми дозами: специально вживленные устройства, входившие в экипировку каждого агента Пекс-Центра, ухитрялись извлечь из нее пользу. Приятного мало, но я получил возможность продержаться.
По мере продвижения вглубь высота падения и эффективность ударов возрастали, но сложнее становилось поднимать валун и выгребать осколки. На отметке в шесть футов мне пришлось прорубить в стенке колодца ступеньки. Груда осколков росла, уровень понижался. Восемь футов, десять, двенадцать. Тут я достиг более твердого слоя и продвижение пошло черепашьими темпами. Затем пошла смесь известняка с глиной, легкая для рытья, но очень влажная. Оставалось четыре фута.
Четыре фута песчаной глины, которую приходилось вынимать по пригоршне, карабкаться с вытянутой рукой вверх по десятифутовой отвесной стене, выбрасывать её и вновь спускаться. Вскоре я ковырялся под двумя футами воды.
Три фута воды. Жижа просачивалась со всех сторон, пополняя выемку почти с той же скоростью, с какой мне удавалось выгребать. Но я приближался. Набрав воздуха, я нырнул среди жидкой глины и морских ракушек и почувствовал, что нужная мне вещь совсем рядом.
Еще три нырка и я достал ее. Сжал в кулаке, потом взглянул. Вероятность найти ее неповрежденной была очень мала.
Когда-то, в другом времени, я прыгнул с релейной станции «Берег Динозавров» и сместился вдоль собственной линии жизни. Скачок завершился на палубе обреченного корабля. Я поспел как раз вовремя, чтобы подставить раненого «я» под пулю карга.
Попав в безвыходное положение, я использовал аварийный привод мертвеца для обратного скачка на Берег Динозавров и свалился там в заболоченную яму, местонахождение бывшей станции.
Туда же свалился и труп. Глотнув зловонной жижи, я не задумывался о судьбе мертвого «я».
Грязь тут же засосала его, и он спокойно ждал, пока вокруг плотным кольцом не сомкнутся геологические наслоения.
Так и случилось. Останки погребли четырнадцать футов скальных пород и четыре фута песка. От трупа ничего не сохранилось: ни пряжки от пояса, ни гвоздя от ботинка, ни куска седалищной кости.
Но это уцелело. Дюймовый кубик из синтетического материала известного под названием этёрниум, совершенно неповрежденный хроно-деградатор. Он заключал в себе кристалл настройки, энергоблок и миниатюрный генератор поля подбора. Аварийный привод, вживленный во время операции в Карибском море, память о которой стерли после выполнения задания, пока экстренные обстоятельства и необходимость не оживили память.