Берег динозавров [Империум. Берег динозавров. Всемирный пройдоха]
Шрифт:
— Ах, ты… — пробормотал Лафайет и замер, потому что беседа тут же прервалась и опять наступила мертвая тишина.
— Чонси — тут кто-то есть! — сказал женский голос. — Я… это чувствую!
— Да, вот я и говорю, что мне необходимо пересчитать все простыни и полотенца, так что я не могу дольше задерживаться.
— Ерунда, Чонси, в такой поздний час? Неужели вы боитесь?
— Я? Боюсь? — голос Чонси стал несколько прерывистым. — Конечно, нет, просто я всегда любил всякие переписи, и сейчас мне представляется случай проработать
— Чонси — разве ты не помнишь, мы собирались погулять с вами при луне. Вы и я, и никого больше.
— Да, но…
— Подождите секундочку, я только переоденусь во что-нибудь подходящее. Я постараюсь поскорей…
— Эй, — слабо произнес Лафайет.
— Акустика в этой комнате просто невозможная, — нервно сказал Чонси, — Я мог бы поклясться, что кто-то только что сказал «Эй».
— Глупый мальчик, — ответил женский голос.
Раздался мягкий шуршащий звук, за которым последовало взволнованное мужское восклицание. Снова появились женские ножки. Они остановились у шкафа, показались изящные женские руки в кольцах, снявшие одну туфлю, потом другую. Ножки поднялись на цыпочки и пышная, вся в складках юбка упала на пол. Мгновением позже туда упало что-то совсем воздушное.
— Но, миледи! — вскричал ломающийся, задыхающийся голос Чонси. — Его Высочество… — к черту Его Высочество!
Сапоги торопливо пробежали по полу, поступили на маленькую изящную ступню. Раздался короткий женский вой, за которым последовал второй резкий удар пощечины за этот вечер.
— Идиот! Взвыл женский голос. — Да я лучше останусь навсегда в этой дыре, чем…
— Ах, так вот что вы задумали? Заманили меня сюда ложными обещаниями, чтобы я помог вам бежать, а сами собираетесь уклониться от вашей части договора? Ну, нет, миледи, ничего у вас не выйдет! Я получу все, что мне причитается, сейчас…
Лафайет со всей возможной скоростью выбрался из-под кровати. Когда он вскочил на ноги, обладатель сапог — высокий худой придворный лет под 50 — резко обернулся, хватаясь за рукоять шпаги, диким взглядом окидывая комнату мимо и сквозь О’Лири. Позади Чонси Дафна, или леди Андрагора, стояла в одной коротенькой рубашке с голыми плечами, на одной изящной ноге и массировала пальцы другой.
Лафайет протянул руку, поднял подбородок мужчины вверх и чуть в сторону и нанес блестящий хук правой, после чего тот, нелепо взмахнув руками, пролетел до стены, ударился о нее и свалился на пол.
— Чонси… — прошептала леди, следя за его полетом. — Что… как… почему?
— Я научу этого нечестивца ходить по спальням леди, помогая им расстегивать пуговицы, — сказал Лафайет, угрожающе приближаясь к полуголой девушке. — А за тебя мне просто стыдно — так поощрять этого сутенера!
— Я слышу твой голос… о, любимый… я слышу тебя… но… Я тебя не вижу! Где ты? Ты… ты не дух?
— Еще чего! — Лафайет откинул капюшон плаща, — Я из плоти и крови, и знаешь, что я скажу тебе по поводу
Какое-то мгновение леди неотрывно смотрела в лицо О’Лири, затем ее глаза закатились. С легким вздохом она упала на старый розовый ковер.
— Дафна! — вскричал Лафайет. — Очнись! Я тебя прощаю! Но нам нужно уходить отсюда как можно скорее!
О’Лири наклонился к ней, и в это самое время в дверь изо всех сил стали барабанить.
— Там есть мужчина! — вскричал снаружи командирский голос. — Ну, солдаты, ломайте дверь!
— Подожди, сержант, не торопись, у меня есть ключ…
— Вы слышали, что я сказал?
Раздался громовой удар, потрясший дверь, и звуки отлетающих от нее тел.
— Ну, ладно, давай сюда ключ.
Лафайет нагнулся, подхватил лежащую без сознания девушку на руки и попятился к тяжелым портьерам, висящим на стене. Он едва скользнул за них, как раздался щелчок открывающегося замка, и дверь распахнулась настежь. Трое больших мужчин в куртках с кружевными манжетами и воротниками, тугих, в обтяжку, розовых штанах и с обнаженными шпагами вбежали в комнату и остановились.
Они недоуменно огляделись, затем осторожно обошли всю комнату из конца в конец.
— Э, да тут пусто, — сказал один из них.
— Никого нет, — добавил другой.
— Да, но мы ведь слышали голоса, разве вы забыли?
— Значит, ошиблись.
— Или ошиблись, пли…
— Или сошли с ума…
— Или это место такое заколдованное.
— Ну, мне пора возвращаться, а то ребята не могут играть без четвертого, — сказал вольнонаемный, пятясь к двери.
— Эй, ты, стой смирно! — рявкнул сержант. Я сам скажу, когда пора возвращаться в игру!
— Да? Ты, может, хочешь здесь встретиться и поздороваться с каким-нибудь Всадником Без Головы?
— Я же говорю, что пора возвращаться играть, — твердо сказал сержант. — Пошли!
Шаги начали осторожно отступать к двери. И в это время Лафайет, стоящий за занавеской и вдыхающий аромат женского тела, которое он держал на руках, услышал предварительное потрескивание, исходящее из эфеса шпаги.
— Ох, только не это! — взмолился он про себя.
— Бабочка вызывает Летуна, — прозвучал суровый голос у его левого плеча. — В чем дело, Летун? Вы не докладывали уже 5 минут?
— Вон там, — сказал напряженный голос. — За портьерами.
— Летун! Немедленно доложите обстановку!
— Заткнись, ты, кретин! — прошипел Лафайет в направлении своего левого бедра и отступил в сторону, когда портьеры были грубо откинуты.
— Э-э-э! — сказал человек, уставившись на ношу Лафайета широко раскрытыми глазами.
— О-о-о! — сказал его товарищ, заглядывая через его плечо, и облизнул розовым языком сухие губы.
— Святой Мося! — сказал третий, — Она… она плывет по воздуху, а?
— У нее крохотные розочки на подвязках, — сказал первый. — Вы только посмотрите, ребята!