Берег мечты
Шрифт:
Кирина волновалась за свою безупречную репутацию. Родолфу ни о чём не волновался. Сразу после ужина он ушёл из дома и даже не подозревал, что в глазах своего семейства может оказаться вором, сбежавшим с деньгами…
Все сидели в гостиной, каждый думал о своём, и только Августа без устали разглагольствовала. Мучительнее всего размышлял Освалду. Он не знал, как ему поступить.
Глава 10
На следующее утро рыбаки, подплывая к причалу, радостно перекликались. Давно уже не посылала
— Эй, сеньор Эриберту! — закричал один из молодых рыбаков. — Посмотрите, сколько мы привезли рыбы! Хватит ли у вас денег расплатиться?
Каково же было их удивление, когда на привычном месте не было ни рефрижератора, ни Эриберту. Рыбаки забеспокоились: что могло случиться с хозяином? Они прождали час, прождали другой, с беспокойством поглядывая на рыбу: ещё немного, и она будет никуда не годна! Сеньор Эриберту не получит никакого барыша. Когда солнце поднялось, совсем высоко, и рыба потеряла первозданную свежесть, появился Эриберту.
— Такую рыбу я не стану у вас покупать, — лениво заявил он. — Делайте с ней что хотите!
Рыбаки онемели от неожиданности. Они остались без дневного заработка, и, надо сказать, не по своей вине.
— Сеньор Эриберту! — окликнул его один из рыбаков. — Сегодня вы пришли слишком поздно, и поэтому…
— Завтра не приду совсем, — прервал его, обернувшись Эриберту. У вас появился новый начальник, вот пусть он о вас и позаботится.
Рыбаки поняли, на кого он намекает, и невольно уставились на Гуму. Обманутые ожидания не были новостью для Гумы, у которого Эриберту давно уже не покупал рыбу, и он прекрасно понимал, что творится на душе у рыбаков.
— Идёмте к дядюшке Бабау, — крикнул он, — нечего нам стоять на солнцепёке. А рыбу пусть разберут женщины причала и разделят по справедливости.
Рыбаки потянулись за ним в бар, и там Гума ещё раз растолковал им идею кооператива.
— Мы наймём грузовик-рефрижератор, и сами будем продавать рыбу в Салвадоре, ясно? — заключил он свою речь и обвёл взглядом лица рыбаков.
— А что? Здорово получится! — вдруг восторженно крикнул самый молоденький.
Воодушевление побежало как по цепочке, и вот уже все перекрикивают друг друга, а дядюшка Бабау звонит по телефону приятелю, у которого есть рефрижератор.
Идею кооператива поддержал даже Эзекиел, который совмещал у Бабау все должности, он был и кассиром, и официантом, а по вечерам после работы ещё и игроком.
— Дело стоящее, ребята, — высказал он своё мнение. — Я в Салвадоре часто бываю. Там, сами знаете, клубы нечета нашим, и ваш товар на рынке расходится в один миг. Эриберту здорово на вас нагревает руки, поверьте мне.
В стороне от гомона и суеты остался один Жак, сын Ондины. Он давно уже занимался контрабандой для Эриберту и не собирался портить с хозяином отношения.
— Жак! Ты не можешь не поддержать кооператив! Ты не можешь остаться без друзей, — чуть не плакала Жудите, его жена.
Она мечтала, чтобы Жак перестал подвергать свою жизнь смертельной опасности, мечтала о спокойных ночах, мирных днях, была готова работать не покладая рук, лишь бы бородатый Эриберту не заглядывал к ним и не давал заданий её мужу. Она очень уважала, Родригу, к которому частенько водила своего Пасоку, мальчика весьма талантливого, но болезненного. Родригу не мог посоветовать рыбакам плохого.
В
Жак захохотал:
— Предлагаю всем заделаться контрабандистами! — закричал он. — По-другому денег вам не набрать!
Рыбаки приуныли, и было с чего. Ломай не ломай голову, но таких денег взять неоткуда.
И тут подала голос учительница Дулсе.
Я постараюсь раздобыть для вас денег, — сказала она. — Когда кооператив встанет на ноги, вы мне их вернёте.
— Само собой, — отозвались рыбаки, но смотрели на неё недоверчиво: учителка — человек хороший, но таких деньжищ и ей не достать.
Словом, рыбаки сидели, не расходясь по домам, и почёсывали в затылках: кооператив, конечно, вещь хорошая, о такой только мечтать можно, но ведь луны с неба не достанешь! Погрустневшие рыбаки вновь стали думать о том, на каких условиях они могут договориться с Эриберту, и тут до них дошло, что виной всему драка Гумы с Алешандре. Вот где собака зарыта! Это месть!
Гума тогда и предложил:
— Схожу-ка я снова к префекту. Объясню ему всё, как было на самом деле. Пусть он урезонит Эриберту, нечего ему на нас обижаться. Эриберту этот в последнее время слишком много воли взял. Обращается с нами так, словно мы его собственность. А мы как-никак в государстве живём. И префект — наша законная власть.
— Правильно, Гума! Сходи! — раздались голоса. — Ведь Эриберту тебя в тюрьму посадил, а сеньор Феликс выпустил. Он мужик хороший, с ним столковаться можно.
На том и порешили и потянулись не спеша по домам. А Гума отправился к Феликсу, но решил пойти окольной дорогой по леску и рощице, чтобы как следует обдумать будущий разговор. Ему и в голову не приходило, что люди Эриберту ведут за ним слежку.
Гума брёл не спеша, припоминая вчерашний день. Он старался вспомнить, как сцепился с Алешандре, но вспоминал только Ливию. Её милое лицо стояло у него перед глазами. Вот она с изумлением смотрит на всё, что творится вокруг. Вот самозабвенно танцует вместе со всеми. А вот как разъярённая тигрица защищает его, Гуму. Какая же она необыкновенная девушка, какая красавица!
Если бы Эсмералда знала, что в сердце Гумы для неё нет и самого маленького местечка, как бы она неистовствовала! Но что поделать? Так оно и было. Гума вспоминал Ливию, думал о Ливии, интересовался Ливией, хотел видеть Ливию и пока не понимал, что полюбил Ливию.
— Эй, парень, ну-ка остановись! — услышал он оклик, и в самом деле остановился от неожиданности.
Человек пять вооружённых парней окружили его, и Гума понял, что никакая капоэйра его не спасёт. Но он был не и з тех, кто пасует в сложных ситуациях. Напружинившись, Гума прыгнул и сбил с ног одного из парней, остальные навалились на него, и стало понятно, что живым ему не уйти. Однако в этот миг возле кучи дерущихся появилась матушка Рикардина в белом своём одеянии, и, стоило ей подойти, парни раскатились в стороны, попытались подняться и не могли, зато Гума легко вскочил на ноги. На нём не было ни синяка, ни ссадины, ни царапины, напротив, он чувствовал себя свежим, отдохнувшим, полным сил. Оглянулся, матушка Рикардина махала ему издалека рукой, а ещё его обидчики разбежались кто куда. Гума потряс головой, закрыл глаза, а когда открыл, то вокруг и вовсе никого не было. «Видно, я заснул на солнцепёке, и мне кошмар приснился», — подумал он, не зная, чем объяснить и драку, и приятную свежесть во всём теле.