Берег Скардара
Шрифт:
Наши нежданные гости старательно делали вид, что совершенно нас не замечают. Один из прибывших, толстячок самой что ни на есть благодушной наружности, внимательно разглядывал пушку, даже ногтем по ней щелкнул. Милый такой толстячок с пухлыми губами и короткой шпагой. Не могу себе представить целесообразность такого оружия. Разве что это символ, указывающий на благородство происхождения его обладателя.
Гость выглядел бы довольно забавно, если бы не его холодные глаза стального цвета. И рассматривал он парусник так, как будто прикидывал: во сколько встанет косметический ремонт и что он будет иметь с перепродажи?
Связан этот
Наверное, толстячок решил, что ему повезло. Заходит в гавань корабль, весьма похожий на изнердийский, но флаг на нем непонятно чей. А ты ведь, Артуа, так радовался, видя свой герб, развевающийся над идущим на всех парусах кораблем. Небось и сердце гордостью наполнялось? Так подойди к ним и расскажи, кто ты и кем в самом скором времени должен стать. О приключениях своих расскажи, поведай, как от пиратов сбежал. Да и о том, что дальше было, они послушают с интересом. Прямо сейчас и подойди. Глядишь, и проникнутся. А не проникнутся, тоже ничего страшного. Передадут тебя Империи в обмен на какие-нибудь уступки. Все-таки не частные люди будут обменом заниматься, и, наверное, золото им просить будет стыдно. А всех остальных потом можно будет выкупить, главное, чтобы их не повесили…
Черта с два вы что у меня получите, господа хорошие, даже квач с гальюна. За этот корабль люди погибли, я уж не говорю про свою царапину, из-за которой просыпаюсь сто раз за ночь, стоит неловко пошевелиться. Я теперь за это корыто костьми на палубе лягу, и не потому, что мне его жалко. Люди поверили мне, и подвести их я не имею права.
Лишь бы Гентье со своими парнями был на нашей стороне, ведь им, по сути, ничего не угрожает. Вот сейчас и проверим:
— Фред, — обратился я к фер Груенуа, — нужно отсечь гостей от трапа.
Заодно посмотрим и на реакцию Фреда. Я плохо знаю его людей, но и сам он за эти годы мог измениться, причем измениться сильно. Если его люди и люди Оливера Гентье не будут делать того, что мне необходимо, не получится ничего.
Ну, поехали.
Фред визгливым голосом заорал на Бронса, который стал на «Мелиссе» боцманом, распекая его за безобразие, видимое только им двоим. И совершенно случайно это безобразие находилось у самого трапа. Перед тем как начать орать, фер Груенуа произвел манипуляцию левой кистью, прикрыв ее от гостей телом. Люди Гентье на рев Бронса тоже откликнулись, так что визитерам поневоле пришлось отойти от борта еще дальше.
Среди шести наших гостей был офицер, командующий прибывшими вместе с ними солдатами. Вид у него был откровенно скучающий: похоже, миссия по осмотру неизвестного корабля не вызывала у него восторга. А что у нас делают солдаты на берегу? Скучают, как и их командир, и на происходящее на палубе пока не обращают внимания.
А вот и Бертоуз подключился к игре. Он с самым индифферентным лицом занял место там, где мне и хотелось бы его видеть. И ведь сам догадался, никто ему об этом не говорил.
Вот теперь точно пора.
— Господа, — обратился я сразу ко всем, поочередно посмотрев на каждого гостя. Некогда мне шарады разгадывать, кто в их делегации главный. — Вероятно,
Сейчас вы пройдете, чтобы посмотреть внутреннее убранство моей каюты, и пробудете там до самого выхода из гавани. Там вы получите в свое распоряжение шлюпку, на которой и покинете гостеприимный борт «Мелиссы».
Как бы подтверждая мои слова о нашей гостеприимности, Бертоуз ненавязчиво обратил внимание визитеров на фальконет, установленный на вертлюге, что позволяло вести круговой обстрел.
Говорить я старался негромко, но убедительно, и для большей убедительности направил ствол пистолета в живот офицера. Сейчас главное, чтобы солдаты на берегу не услышали, что происходит на борту «Мелиссы».
Конечно, захват заложников не дворянское дело, но думал я о другом. Может быть, я тысячу раз не прав, заподозрив наших гостей в том, в чем заподозрил. Но если все же прав, то тянуть не стоит. Даже если мы сумеем отбиться от солдат и отойти от причала, из гавани, которая находится под защитой форта, нам не выйти. Пусть «Мелиссу» и не потопят, но она успеет нахватать столько ядер и книппелей, что останется без парусов. Затем нас легко догонят и так же легко возьмут на абордаж. И пусть здесь нет телефонов, чтобы сообщить о случившемся в форт, но система оповещения наверняка продумана и надежна.
«Только бы солдат на берегу не потревожить», — снова промелькнуло в голове.
Люди, прибывшие на борт коутнера, на несколько мгновений замерли в нерешительности, и понять их было можно. Ведь они у себя дома и стоит только свистнуть… Но с другой стороны, смерть, вот она, рядом, в паре шагов, стоит с самым решительным видом. По себе знаю, в такие секунды жизнь кажется особенно сладкой, и очень-очень трудно сделать выбор.
А на баке развернулась безобразнейшая сцена. Один из людей Гентье по имени Гриттер устроил самый настоящий пьяный скандал. Он орал, не выбирая выражений, что его, марсового матроса, заставляют драить гальюны. Это его-то, кто знает моря как свои пять пальцев и чье присутствие на борту заставляет пиратов десять раз подумать, стоит ли идти на абордаж! Не для того он нанялся на борт этой посудины, чтобы выгребать дерьмо. Он, на чьем счету чуть ли не дюжина гигантских акул-людоедов, которых он разорвал голыми руками, должен убирать за теми, кто моря еще даже не нюхал!
Я поймал взгляд толстячка, что несколько минут назад так по-хозяйски осматривал «Мелиссу». Визитер явно хотел сказать мне: «Что же ты, со своим отребьем справиться не можешь, а берешься за такие дела?»
Действительно, чего это он там разорался? И когда только успел набраться? Вроде выглядит вполне адекватным. Стоявшие на причале солдаты откровенно ржали, тыкая в Гриттера пальцем. А тот продолжал орать, заявляя, что плевать он хотел на такую работу, его и на любом другом корабле с руками и ногами оторвут, на таком, где на вине не экономят. Затем этот обалдуй заявил, что если ему немедленно не нальют, то он разберет эту скорлупку по дощечкам до последнего бимса так, что она будет напоминать лохань, в которой женщины стирают белье. Да и городу мало не покажется.