Берега Ахерона
Шрифт:
— Вот так сходят с ума! — бормотал Морозов, глядя на чернобородого мужчину, непринужденно расположившегося на роскошном ложе в тени портика, — На адского зверя не похож!
— Адского? — улыбнулся мужчина, — Царство Гекаты приятным не назовешь. Берега Ахерона тоскливы настолько, что и Гомеру не снилось. Сибаритствуйте, хольте и лелейте тело, пока оно есть. Мой же удел — пить пустоту из лунного кратера и помнить былое!
— Мне-то что? — процедил Морозов, — Мне нужно в Зонгулдак, а оттуда в…
— Гераклею, — продолжил чернобородый, — Святыня! Она нужна царице, как
— Ритон Гермеса с настоем цикуты! — огрызнулся Морозов, и его призрачная рука налилась багрянцем гнева, — Один уже спятил! Теперь видно моя очередь.
— Каждый решает, как свет Гелиоса пролить, Стать рабом иль хозяином дерзким, мыслей Летающих над Ойкуменой бескрайней,— ответил Неизвестный, хлебнул из кратера пустоты с пряным запахом, и продолжил, -
Вспомни как пылкий Орест с Ифигенией-жрицей, И может за это, я дам таксиарху свитки, что Написал хитромудрый Гермес, величайший он трижды! Как только, в храме палладий сверкнет луноликий!Туркул спятил! Определенно, спятил! Философствовать с мсье Энкоссом — это куда ни шло, но заниматься кладоискательством? Увольте! Прямо в воздухе, появилось изображение реликвии, сделанной без особого изыска, неприхотливо, но с душой. И эта самая душа хранила силу, сеяла страх и, как ни странно, уважение без тени раболепства.
— Счастлив, кто познал причину вещей; он попрал ногами все страхи и непреклонную судьбу, и шум алчного Ахерона, — говорил чернобородый, — Кровью начался круг времен и ею же замкнется! Вот и ты по кругу ходил вокруг храма Охотницы Лунной, а дальше… Я Диофант…
Речь неожиданно оборвалась, и стены духана потеряли четкость, стали чем-то эфемерным и рассыпались под игривыми шлепками морского ветра. Диофант стал черно-серым, бесформенным пятном, а потом скатился в мутную лужу и растаял в ней без следа. Андрей с удивлением обнаружил, что сидит под деревом возле забора сырцового кирпича, подставив разгоряченное лицо холодной дождливой мороси. Морозов тяжело вздохнул, увидев бесноватого дервиша, стоявшего рядом с почтенным муллой.
Юродивый хотел, было угостить неверного увесистым дрючком, но ограничился стандартным набором проклятий. Мулла помог русскому подняться и, с помощью дервиша, повел его к небольшому домику возле мечети. Нежданные спасители появились очень во время, незадолго до того, как с соседней улицы послышались сочные английские ругательства, удивительно гармонировавшие с раздраженным собачьим лаем.
Глава 10
«Кого прошу? Надежда чудака! …
Мой голос тих и неверна рука –
Сжимаю пальцы — ветер под рукою …»
Дроздов, взрыкивая словно голодный тигр, метался по небольшой комнатушке и злобно, почти плотоядно, посматривал на поручика,
— Арвидас! Не прикидывайтесь идиотом! Потому, что даже Вам не понять того глобального идиотизма, в котором мы оказались! Голубь Вы наш ощипанный! Дайте мне в лапы англичанина, и он взревет крокодилом так, что в Лондоне услышат! Думаете, не заревет? Ах, я в пытках слабоват? Я его на кол посажу, натурально на кол и турки мне помогут! За арест Морозова… Я! Я!… Выхолощу всех, кубыть кутят, как говаривал незабвенный Андрюшка Шкуро! Ну, если Андрэ где-то шляется, то за это время можно привести из Африки парочку страусов! Арвидас! Откройте пасть, чтобы я вырвал Ваш язык, как ненужную часть организма!
— У подполковника Дроздова, что ни день похмелье снова и, чтобы не было хреново, ням-ням «баклажку» Иванова, — процитировал Мишрис дивизионную песенку и Александр от такой наглости поперхнулся вином, которым промачивал горло перед очередной тирадой.
— Ну, Вы и сука, поручик! — прокашлявшись, возмутился Дроздов, — Да за такие песенки… Упор лежа принять!
Пустая фляга из-под вина жалобно ойкнула о стену и покатилась в угол. Мишрис решил вторично не искушать судьбу и принял требуемую позу.
— Делай раз! Отлично! — зевнул подполковник, — В уставе боевой службы сказано, что… Делай два! Отставить! Почему не резко! Вы не на бабе! Так вот: если подчиненные ни хрена не делают, то им в голову лезут дурные мысли! Присаживайтесь рядом, Исусик!
Дроздов на мгновение задумался, достал из вещмешка припасенную на всякий случай бутылку виски и долго изучал этикетку.
— Хорош, мерзавец! Прямо из Ирландии! — миролюбиво улыбнулся подполковник, — Уничтожим сей полуштофик и одним британцем станет меньше! Заметьте, сударь, это прекрасное средство от любых мыслей!
— Варвары дикие душу смущают и пойлом, Разум свой светлый, подобно ножу убивают,— пробормотал поручик, отодвигая кружку,
— Лишь ключевая вода, упоенная смехом наяды, Напиток, достойный героев прекрасной царицы!— Вот и я о том! Сущая вода жизни! — словно дьявол-искуситель говорил Дроздов, приставив револьвер к виску трезвенника.
— Твою мать! — ругнулся Арвидас, жадно хватая воздух после нескольких глотков пойла.
— Очень хорошо! Вы на пути к выздоровлению, — хихикнул подполковник, — Между первой и второй пуля не пролетит!
Арвидас обреченно выпил еще пол кружки зелья, согнулся от боли в животе и плюхнулся на пол.
— Коновал! — простонал литовец, жадно хлебнув воды, — Мы в нашей маленькой Литве не русские свиньи! Мой желудок европейца…
— Батенька! Еще пару глотков живительной влаги. А это еще кто такая…?
Между пьяницами, неизвестно откуда, возникла холеная женщина в роскошных одеждах, осуждающе покачала головой и швырнула бутылку в открытую дверь.