Берегини
Шрифт:
Пировать закончили ближе к рассвету. Перед тем, как лечь спать, Вилфред хёвдинг сказал Эйвинду:
– Один из моих воинов, Хрёрек, недавно был ранен в бою. Рана затянулась, но не перестала болеть. А сегодня в бане я заметил, что плечо Хрёрека распухло, и самого его лихорадит. Знаю, что Хравн ваш сведущ в целительстве, – может, сумеет помочь?
– Он никому в помощи не отказывал, – ответил Эйвинд. – Утром пойдем к нему.
– А если Хравн не поможет, – подхватил Ормульв, – ведунью нашу попросим.
– Какую еще ведунью? – удивился Вилфред, не замечая, как изменилось
– Да Йорунн, – усмехнулся Ормульв. – Ей силу немалую боги дали. Всех лечит.
– Йорунн? – переспросил Инрик. – Та самая темноволосая красавица? Что ж ее на пир не позвали?
– Может, Хравну нездоровилось опять, и она с ним сидела. Или зелья свои делала, – простодушно пояснил хёвдинг, не замечая хмурого взгляда Эйвинда.
– Да кто бы ни взялся лечить, лишь бы помогло! – отмахнулся датский вождь. – Утром решим.
Эйвинд молча кивнул.
Когда поутру гости проснулись, Эйвинд конунг сам проводил Вилфреда и Хрёрека к дому ведуна. И не удивился, когда Инрик вызвался идти с ними.
Старый Хравн только что вернулся с прогулки по берегу и отдыхал, ожидая когда Смэйни принесет ему поесть. Он бегло ощупал красное, раздутое плечо датчанина и спросил:
– Когда вынимали стрелу, заметили, что наконечник раскололся?
– Я сам ее выдернул, – поморщился Хрёрек. – Мы сражались, некогда было разглядывать.
– Отколотый кусок остался внутри, – проговорил ведун. – Придется надрезать кожу, выпустить гной и кровь, и вытащить его, иначе ты потеряешь руку или умрешь через несколько дней. Я бы помог тебе, но молодое зрение лучше стариковского, а молодые пальцы проворнее и сильнее. Пусть Йорунн достанет осколок.
– Где же она? – нетерпеливо спросил Инрик.
– Вместе со Смэйни за молоком пошла, – ответил ему Хравн. – Сейчас придет.
– Вот что, Инрик, – повернулся к молодому датчанину Эйвинд. – Нечего здесь без особой надобности стоять. Ты мне кнарр обещал показать. Идем.
Сын хёвдинга кивнул, но без особой охоты, и вышел вслед за конунгом. А вскоре вернулась Йорунн. Поклонилась гостям, поставила горшочек с молоком на стол, обтерла чистой тряпицей руки и внимательно выслушала Хрёрека. Потом велела ему сесть на лавку, осмотрела плечо, осторожно потрогала налитое гноем вздутие. Кожа вокруг затянувшейся раны побагровела и распухла.
– Жар у тебя, – сказала Йорунн датчанину. – Сейчас травы заварю, выпьешь две кружки. Один отвар боль унимает, другой кровь очистит. Потом буду осколок вытаскивать.
Она на какое-то время прикрыла глаза и склонила голову, мысленно обращаясь к Великой Матери и прося ее о помощи. Затем развела огонь и повесила над очагом котелок с водой. Пока закипала вода да настаивались отвары, молодая ведунья заготовила чистые лоскуты, достала из ларца и обдала кипятком один из серебрянных ножей, смешала в глиняной миске особые травы, растолкла их ступкой, запарила и сделала целебную мазь. После того, как Хрёрек выпил оба отвара, Йорунн взяла нож и, что-то негромко напевая, одним коротким стремительным движением провела по нарыву, и тут же приложила чистую тряпицу. Датчанин не издал ни звука, пока она вычищала рану и только хрипло охнул, когда пальцы девушки коснулись застрявшего в кости обломка.
– Потерпи, – негромко сказала ему Йорунн. – Я быстро.
– Тащи,
Ловким и точным движением она поддела обломок и выдернула его. После чего еще раз промыла рану, стянула ее края, положила сверху пропитанный мазью лоскут и сделала повязку. А потом шепотом прочитала заговор на неведомом датчанам языке.
– Травы оставшийся гной вытянут, – пояснила девушка. – А слова, обращенные к Великой Матери, придадут тебе сил и помогут ране быстрее зажить. Но ты все равно должен придти ко мне после полудня и вечером, чтобы выпить целебное зелье и сменить повязку.
Хрёрек пробормотал слова благодарности и стал осторожно натягивать рубаху. А Вилфред хёвдинг усмехнулся в густые усы, покачал головой и уважительно сказал:
– Ты так молода, но во врачевании ран сведуща. Повезло людям Эйвинда с целительницей, а старому Хравну – с внучкой. Спасибо тебе.
Йорунн ничего не ответила, только улыбнулась и поклонилась вождю. А Хравн не услышал слов хёвдинга. Он спал.
В это день хозяева и гости были заняты торгом. Датчане разгрузили кнарры, люди Эйвинда собрали все, что предназначалось для обмена и продажи. Вожди осмотрели товары, все пересчитали, договорились о цене. Вывели рабов-словен, и Вилфред велел им всем снять рубахи, чтобы убедиться, что они крепки телом, не больны и не увечны. После Унн привела девчонок-рабынь. Хёвдинг скользнул по ним взглядом и махнул рукой: сгодятся… Весна стояла и смотрела на датские корабли, пыталась представить себя на качающейся палубе, в темном трюме, потом на неведомом берегу среди чужих людей. Останутся на острове Хьяр любимая сестренка Зоряна, умница Йорунн, ловкая Ольва, строгая, но добрая Унн, и далеко за морем сердце Весны будет каждый вечер разрываться от тоски. Но потом она представляла себя в объятиях Лодина, его огромную жесткую ладонь на своем плече… и снова переводила взгляд на кнарры.
Потом девчонкам велели возвращаться к работе и сказали, что датчане заберут их завтра утром. Новость не была радостной, но плакать никто не стал.
Йорунн после полудня сменила повязку Хрёреку, а потом взяла глиняную плошку да молоко, оставшееся от завтрака, и отправилась в женский дом. Накануне Долгождана пожаловалась ей на озорство неведомых духов, которые почти с первого дня взялись ее изводить и в работе пакостить. Посоветовавшись с мудрым Хравном, Йорунн решила попробовать уговорить расшалившихся хранителей дома вести себя смирно и задобрить их угощением.
Выпроводив всех девчонок во двор, молодая ведунья закрыла за собой дверь и огляделась. Некоторое время она молча стояла возле очага, прислушиваясь к чему-то, ведомому ей одной, потом распустила косу, сняла поясок, поклонилась каждому из четырех углов и стала медленно ходить посолонь, приговаривая:
– Кто бы ни был ты, озорная душа – дух ли дома обидевшийся, шаловливый ли тролль, услышь мои слова, не откажи в просьбе! Не пугай жильцов этого дома, не вредничай, шерсть не режь, не путай, вышивку не порти, сор в еду не кидай! Если прогневили чем – прости, хозяин ласковый! И пуще всего не срами, не обижай Фрейдис-Долгождану, будь милостлив к ней, лишний раз на помощь приди да защити! А мы тебя за то каждый день угощать будем.