Берегиня сегодня 2
Шрифт:
Продавщица за стеклом, одетая для улицы, да ещё закутанная сверху в шаль, не стала уточнять, что именно нужно покупателю. Она отлично знала самое популярное здешнее заведение. Сильно жестикулируя, она показала налево и, кашляя, проговорила маршрут, не вставая с нагретого места.
– Вот так вот по дороге и через полтора километра вы у цели. Здание ещё сталинское, обнесено длинным металлическим забором. Понятно?
Кивнув в ответ, Жора вернулся в тёплую машину и осторожно поехал по заснеженной дороге. Скоро показалось большое
Охранник в будке с интересом наблюдал за подъезжающей машиной.
Жора затормозил перед шлагбаумом. Он смотрел на охранника, ожидая, когда тот выйдет. Охранник, не желая морозиться, ждал клиента в будке. Первыми нервы сдали у охранника, и он вышел к машине.
Немного опустив стекло, Жора протянул купюру.
– Пропуск забыл заказать.
Равнодушно взяв купюру, охранник вернулся в будку. Шлагбаум неспешно поднялся. Жора въехал на территорию. Он решил сначала пойти официальным путём – узнать о местонахождении Лёнчика, представившись двоюродным братом.
Затормозив перед ступенями подъезда, Жора несколько секунд сидел, нервно потирая руки в перчатках. Он волновался. Ради встречи с Лёнчиком-Леонидом он бросил работу, просидел неделю в исконно русской деревне без особых удобств и теперь…
Взбежав по ступенькам, Жора взялся за медную ручку высоких дверей. Нервно оглядевшись, он потянул дверь на себя… И краем глаза прочёл табличку на стене. «Госфильмфонд России. Архив»… Это как же? Это что же? Это он куда приехал?
Не решив, заходить в здание, или возвращаться в машину, Жора держал полуоткрытой тяжелую дверь.
На против него встал охранник в тёмно-синей форме и смотрел благожелательно, как смотрят работники правоохранительных органов на «своих» работников культуры.
– Холодно, между прочим. Заходите. Вы в основной фонд, или по спецзаказу работаете?
Обойдя охранника, Жора вошел в просторный холл.
В центре холла усиленно тёрла пол уборщица в синем халате, сапогах «прощай молодость» и с сердитым лицом. Мимо ходили с деловым видом женщины очень, очень среднего возраста, в юбках и махеровых кофтах времён забытого развитого социализма. Иногда их обгоняли девушки в кедах и кроссовках, одетые супермодно.
Обернувшись к охраннику, Жорик уточнил:
– А где дурдом?
Он недооценил акустику старого холла. Вопрос троекратно отскочил от холодных стен и рассыпался по помещению, разлетаясь дальше, по всему зданию.
Мимо проходящие женщины остановились, с радостью глядя на Жору.
– Дурдом прямо тут! – Громко объявила уборщица, громыхнув пластиковым ведром. – Вот он санитар-охранник, а вон пациентки бегают, шал-л-л авы.
Услышав привычный диалог, сотрудницы синхронно улыбнулись и пошли по своим делам, а уборщица продолжила тереть пол.
Охранник показал Жоре на письменный стол у входа, на котором лежала стопка бумаг и несколько ручек. Взяв верхний лист, он начертил
– Не знаю, кто из советских литературных классиков написал о том, что психушка находится в «Белых столбах», но лет сорок архив мучают наездами и посещениями. А это совсем не тут, не в Белых столбах. Психушка находится на станции Столбы по курскому направлению, в Чеховском районе, отсюда в ста с лишним километрах.
– Ничего себе, крючок сделал. – Жора постучал пальцем по листку, на котором охранник нарисовал схему. – И как же мне ехать отсюда?
Дождавшись человека, желающего с ним общаться, а не пролетающего мимо со снисходительным кивком, охранник с удовольствием передал листок Жоре.
– Держи. А сколько ты на въезде дал? – Вопрос был задан равнодушным тоном охранника.
– Ничего не давал. – Жора внимательно смотрел на схему. Ему профессионально берущему чаевые, не хотелось выдавать собрата по взяткам. – Я просто так заехал. Сам через забор перепрыгнул. Спасибо тебе за внимание.
Пожав руку охраннику, Жора вышел из здания. Боясь замёрзнуть, он в три прыжка сбежал со ступенек, и оказался у машины.
– Эй! – Охранник у входных дверей улыбался. – А автомобиль ты в руках держал, когда через забор лез?
– Нет, – Жора открыл дверцу. – Она сама перепрыгнула.
Глава 15
Утром не хотелось вставать из больничной кровати, шевелиться и вылезать из-под тёплых одеял. Но заснуть всё равно бы не удалось. Нина в ожидании моего братца Толика копошилась с пакетами, укладывая вещи.
Встав, я увидела над раковиной заново повешенное зеркало, без энтузиазма взглянула в него. Радости отражение не доставило. Синяк расцветился дополнительными желтыми и зелёными оттенками, нижние веки подчёркивались фиолетовыми разводами. До распухшей переносицы было больно дотрагиваться, затылок глухо болел.
Зашедшая главврач Антонина Георгиевна привычно оглядела моё лицо, нажала на переносицу, отчего я заскулила обиженным щенком.
– Прекрасная картина срастания, – констатировала врач. – Приятно видеть. И вообще, ты Маша, в рубашке родилась. А уж как твоя сестричка Аня появилась вовремя с кровью, которой у нас хронически не хватает. В общем, выдюжишь.
Врач похлопала меня по плечу, и эхо похлопования отдалось в зарастающих рёбрах и внизу пустого теперь живота.
Антонина Георгиевна вышла, и я прилегла на кровать, успокаивая потревоженное болью тело.
Вот когда показывают по телевизору мордобои, они же, киношники и телевизионщики дурят людей! Это же так больно! Мордуют и мордуют друг друга, да ещё со смачным звуком, да по одному и тому же месту по пять-шесть раз. Дать бы такому режиссёру-постановщику три раза по башке, пусть ощутит на себе всю силу своего, извиняюсь за выражение, искусства.