Берегись автомобиля!

Рязанов Эльдар Александрович

Потерпевшая тройка цугом вбежала в кабинет. Следователь встал из-за стола:

— Давайте знакомиться!

— Мы очень рады, что назначили именно вас, — поклонился ветеран, который ждал уже восемь месяцев.

— Мы…адеемся, что вы…авдаете…аше…оверие!

Максим посмотрел на Пеночкина и, скрыв улыбку, заверил:

— Я…уду…тараться!

Потерпевшие дружно сели, располагаясь для долгой беседы.

— У вас есть какие-нибудь новости? — поинтересовался Максим.

— Нет! — хором ответили потерпевшие.

— Я думаю,

будет полезнее, — жестко отчеканил следователь, — если вы с утра станете приходить на работу к себе, а не ко мне. Когда вы понадобитесь, я вас вызову!

— …нятно, — Пеночкин поднялся первым. — До…иданья!

— До свиданья, — подхватил дуэт, и расстроенные потерпевшие гуськом потянулись к выходу. Таня плотно прикрыла за ними дверь, но в кабинет тотчас постучали.

— Войдите! — крикнул Максим.

Это вернулся Картузов:

— Ночью я позабыл вам сообщить деталь. Может, она поможет…

— Слушаю вас.

Филипп стыдливо покосился на Таню:

— У меня на левом заднем крыле гвоздем процарапано неприличное слово!

— Какое? — строго спросил следователь.

ГЛАВА 3, в которой мы знакомимся с Юрием Деточкиным, страховым агентом

Прошла неделя. Человек, как известно, ко всему привыкает. Картузов привык к тому, что у него угнали машину. Больше того, это горестное происшествие по-своему украсило его жизнь. Он стал ощущать себя невинной жертвой произвола, и это возвысило его в собственных глазах. Он начал рассказывать на работе о событиях знаменательной ночи. Постепенно рассказ обрастал новыми деталями. Когда появилась сцена, в которой Картузов стрелял из ружья в преступника, но промахнулся, у слушателей сдали нервы, и они начали избегать страдальца. Тогда Картузов стал делиться своей бедой с людьми незнакомыми. За отсутствием машины, он ездил теперь на работу автобусом.

За шесть остановок можно было поведать эффектную историю со всеми подробностями. Кроме того, у Картузова появилась уважительная причина, чтобы ежедневно уходить со службы в прокуратуру. Запрет следователя не подействовал, и потерпевшие упрямо торчали в его коридоре.

Но Подберезовиков не мог сообщить ничего утешительного.

Прошла неделя…

Пассажирский лайнер ТУ-104 приближался к Москве.

— Наш самолет, следующий по маршруту Тбилиси — Москва, прилетает на Внуковский аэродром, — профессионально сияя от счастья, объявила стюардесса. — Пассажиров просят пристегнуться!

И пассажиры стали послушно пристегиваться, словно это поможет в случае катастрофы.

Худой человек с простодушным унылым лицом старательно привязал себя к креслу. Потом он достал из портфеля бухгалтерскую ведомость на выплату командировочных и в графе «фамилия» аккуратно вывел «Деточкин Ю. И.»

В рубрике «количество дней» он проставил цифру «7». Его сосед, пожилой южанин, повернул к нему бритую голову:

— Из командировки едешь?

— Да,

домой, — застенчиво улыбнулся Деточкин, расписываясь в ведомости и скрепкой подкалывая к ней авиабилет.

Самолет крепко встряхнуло. Южанин болезненно поморщился — он плохо переносил полет.

— Вы читали в «Вечернем Тбилиси», — Деточкин счел долгом вежливости продолжить беседу, — при заходе на посадку разбился самолет Боинг-707?

— Слушай, не надо, — голос южанина дрогнул, — не люблю я этих разговоров!

— А я воспитываю себя так, кротко разъяснил Деточкин, — чтобы смотреть опасности прямо в глаза! Тем более от нас ничего не зависит, все в руках летчика. Вы застраховали свою жизнь?

— Слушай, зачем пугаешь? Зачем нервы мотаешь? — простонал попутчик, изнемогая от воздушной болезни.

— Страхование — прекрасная вещь, — вдохновенно продолжал Деточкин, вынимая из портфеля гербовую бумагу. — Вот ты гибнешь при катастрофе, а твоя семья получает денежную компенсацию!

Побледневший южанин ничего не ответил.

— Может быть, застрахуемся от несчастного случая? — предложил Деточкин. — Можно оформить здесь, пока мы еще в воздухе!

— Слушай, — догадался южанин, — ты страховой агент, что ли?

— Да. — младенческая улыбка осветила лицо Деточкина, и он похорошел.

— Я так скажу, дорогой, — сосед рассердился, — ты не страховой агент, ты, дорогой, хулиган! Коли мы разобьемся, кто ее найдет, эту бумагу? А если мы не разобьемся, я буду зря деньги платить!

— Но вы же не в последний раз летите. — Деточкин ободряюще глядел на него наивными и грустными глазами.

Тут самолет провалился в воздушную яму. Южанин вцепился в подлокотники.

— Зачем я лечу? Зачем, я спрашиваю?

— В самом деле, зачем? — Деточкин был не чужд любопытства.

Южанин мечтательно улыбнулся:

— Сын в институт поступает!

— В какой? — спросил вежливым Деточкин.

— Я подберу самый лучший!

Деточкин улыбнулся:

— Вы что же, летите за него сдавать экзамены?

— Не будь наивным! Экзамены — это случайность. А в важном деле нельзя полагаться на случай!

В проходе между сиденьями появилась стюардесса с подносом в руках. На подносе лежали мятные конфетки. Деточкин потянулся к конфетке, но сосед схватил его за руку и отослал стюардессу:

— Понимаешь, девушка, не нуждаемся!

Он изловчился, снял с багажной сетки чемодан и раскрыл:

— Бери, страховой агент, это лучше будет!

Чемодан был заполнен черешней.

— Своя? — опросил Деточкин, отправляя ягоду в рот.

— У нас в стране все свое… — уклончиво ответил хозяин черешни.

Самолет накренился, и южанин опять застонал: — Ненавижу летать и круглый год летаю…

— Бывает… — Деточкин уплетал черешню.

— Это потому, что каждому овощу свое время, мимоза — одно время, помидор — другое, а мандарины — они, вообще, сами по себе!