Берегите живых сыновей
Шрифт:
Наталка. Он... Фридрих!
Голль (прерывающимся голосом) . Не он! Не он!
Ирина (Ковалеву) . Вот мы и пришли. Пришли все. Слышишь, отец, мы пришли все! И Кирилл!
Ковалев. Очень хорошо. Вы пришли вовремя.
Ковалева. Ирина, ты хотя бы позвонила. (Зажигает свет. Смущенно.) Федор Федорович! Так неожиданно...
Голль. Павел
Кирилл. Я не помню Федю.
Голль. Как ты не помнишь?
Кирилл. Я не помню его лица!
Голль. Как же так! Как же так! Не помнить своего брата!
Ирина (Кириллу) . Ты не помнишь своего старшего брата? Не помнишь брата?!
Кирилл. Я же сказал, я... забыл его лицо.
Ирина. Это ужасно, Кирилл! Ужасно! Брата?! Как же ты живешь так?
Кирилл. Я не помню его в красноармейской форме.
Ковалева. Ирина, возьми себя в руки! Это стыдно, в конце концов! Борис, достаточно!
Голль (метнулся к экрану) . Нет! Мне недостаточно! Я хочу видеть. Хочу сравнить. Мне или жить, или... или...
Ковалева. Федор Федорович, разве можно так? Что же вы так волнуетесь?
Голль. А как же не волноваться отцу? Как же я могу быть спокойным?!
Ковалева. Да-да, спокойными быть нам нельзя! Мы должны всегда знать правду!
Голль. Какой бы она ни была жестокой! Мне не все равно! У вас свои дети! Я хочу все знать! Не мешайте мне! (Шабанову.) Начинайте, начинайте снова!
Ковалев. Продолжай, Борис! (Гасит свет.)
В комнате тишина. На экране сначала возникает лицо юноши в красноармейской пилотке, затем рядом лицо человека в немецкой форме.
Шабанов. Смотрите.
Тишина.
Достаточно?
Голль. Нет! Недостаточно! Я хочу еще смотреть!
Корниенко. Достаточно!
Голль. Нет!
Ковалев. Не мешай, Валентина!
Поставленные рядом, портреты странно похожи и в то же время как бы и не похожи.
Шабанов. Наталка, смотри!
Наталка. Смотрю. (Как завороженная идет к экрану.)
За
Шабанов. Одно же лицо?!
Наталка (обернувшись, тихо) . Нет, Боря, разные! Разные лица.
Шабанов (упрямо) . Одно!
Наталка. Разные! Ты взгляни, Боря... У Феди шрам на лбу...(Жестко.) А у того нет!
Голль (хрипло) . У Феди был шрам... Был...
Наталка (подбегая к мужу) . А шрамы, Боря, не исчезают! Ты же знаешь?
Голль. Наташа, вы... вы святой человек! Я забыл о шраме. Забыл! Вы мне вернули сына! (Плачет.) Вы, Наташа!
Тепляшин (взволнованно) . Товарищи, я должен спросить...
Ковалев. Неужели нельзя обождать?
Тепляшин. Нельзя. Невозможно!
Голль (Тепляшину) . Погодите, погодите. Я счастливый... (Смеется.) Счастливый! Да-а, я счастливый. Я нашел сына! Федю! Он был честный! Не мог быть другим! Я знал! Я буду беречь его в сердце до последнего вздоха!
Тепляшин. Товарищи... Послушайте. Здесь все, кто был у нас на дне рождения Максима. У меня исчез в тот день пистолет.
Голль. Пистолет?
Ковалев. Ах вот оно что! Вот оно что!
Тепляшин, Я хочу спросить... прямо спросить: кто взял пистолет?
Молчание.
Кирилл. Я взял... Я взял.
Голль (потрясен) . Ты? Кирилл, ты?!
Кирилл. Я.
Ковалев. Это еще что за штучки?
Голль. Какой ужас! Ты хотел... Ты хотел...
Кирилл. Погоди, отец! Погоди. Мне было горько... Что-то во мне происходило... Но со мной были Ирина и Максим...
Голль. Как ты мог, Кирилл?
Кирилл (Голлю) . Дай мне все сказать, все, что думаю. Я же прожил в эти дни целую жизнь! Я думал... Меня не покидали друзья. Они нашли слова... Спасибо, Максим. Спасибо, Ирина!
Максим. Да что ты, в самом деле?
Кирилл. Молчи. Клянусь вам, я запомню брата в красноармейской форме! И запомню другого... Прошу вас, не сомневайтесь! Мы очень любим жизнь! Нам хочется, чтобы она была для всех людей. Для всех... И даже для тех, кто еще не все понимает в жизни...