Беременна в расплату
Шрифт:
Его и не получаю.
Они просто выходят, запирая за собой дверь. И снова ни единой эмоции на будто бы и неживых лицах!
Устало падаю на постель, опустив голову на руки.
И тут же вскакиваю, когда дверь с оглушительным грохотом распахивается. Железо с диким визгом лупит по стене.
— Тттттты?
Изумленно выдыхаю. Оменевшие губы не слушаются! Их будто парализовало!
И тут же отшатываюсь в сторону. К стене. Видя, какой яростью полыхают его черные глаза! Лицо перекошено, будто судорогой! А руки до хруста
— Я, Мари.
Он делает шаг вперед, а я еще сильнее вжимаюсь в стену.
Сколько в нрем ярости сейчас!
Никогда. Никогда таким его не видела! Даже не представляла!
Даже тогда! В нашу первую, такую страшную для меня ночь, он не был и наполовину таким разъяренным!
— Восстал из ада. Ты же не думаешь, что я мог оставить тебя одну? Среди всей этой опасности, м, Мари?
Его слова звучат верно. Правильно. Так, как жаждет мое сердце!
Но каждое слово, как выстрел! Заставляет меня холодеть и покрываться инеем!
— Или наоборот, м… Мари!
Надвигается, хрустя перед грудью костяшками пальцев. А мне уже и отступать некуда!
— Думала, что так легко от меня освободишься? Только вот Багировы не оставляют по себе незавершенных дел. А свое не оставляют! Они забирают его с собой! Потому что принадлежащее мне. Оно навсегда мое, Мари!
— Что ты говоришь, — шепчу, вскидывая на него взгляд, полный слез.
Какая разница! Все слова! Все! Все неважно!
Главное, он жив!
И от этого я обмякаю.
Сердце бешенно, набатом ударяет в ребра!
— Ты жив…
Шепчу, когда он оказывается совсем близко. Сама двинуться с места не могу. Нависает надо мной, как скала. Как черная грозовая туча.
А мне все равно. Плевать на его ярость!
— Я…
Захлебываюсь осознанием и счастьем. Голова кружится!
— Я не ошиблась…
Дрожащей рукой провожу по его лицу, исполосованному страшными шрамами.
Он дергается от моего прикосновения, а глаза полыхают так, что сейчас сожжет мне дотла!
— Ты… Это был бы…
— Я!
Вдруг рычит, а его пальцы жестко смыкаются на моей шее.
— Да, Мари. Я. Это был я! А ты? Сколько у тебя их было? Скольким ты отдавала свое тело, мммммм? Динар! Боец-урод из пустыни?! Сколько еще, а, Мари?! И каждого? Каждого ты уверяла, что он единственный? Каждому шептала, что он твоя любовь навек?
— Ты… Что ты говоришь… Ты…
Я хриплю. Его хватка слишком сильна! Как настоящая сталь сжимается вокруг моего горла.
Хватаю распахнутым ртом воздух. Цепляюсь руками за его руку.
— Никогда! Никогда я не была с другим! Ты! Только ты всегда! Единственный, кто прикасался к моему телу! Кто в моем сердце! Ты! Бадрид!
— Мне не нужны твои лживые слова, — наклоняется так близко, что наши лица соприкасаются. Выплевывает свои жестокие слова. А они ложатся прямо на мои губы. Отравляя их горечью и болью. Заставляя гореть и тлеть, как от угля!
—
— Он… Он не любовник!
Отчаянно кричу ему в лицо. В эти полыхающие ненавистью глаза.
— Ты была с ним. Он держал тебя за руку!
Зажмуриваюсь, когда его кулак с грохотом врезается в стену у моей головы.
— Жила в его доме! И улыбалась, принимая гостей на вашей помолвке! Как раз после моих похорон, на секундочку! Что, Мари?
Его грудь врезается в мою так, что почти перекрывает воздух.
— Со мной ты притворялась? Чтобы выжить?! Так мастерски играла, что даже я поверил! Знала, какая участь ожидает выкуп! Нашла единственный способ этого избежать! Заставить меня поверить. В это пустое слово. В твою любовь! Но я был прав. Дурная кровь. Вы обе шлюхи. А шлюхи любить не умеют. Или? Его? Его все-таки любила? А, Мари?
— Неправда!
Отчаянно кричу в его лицо.
Самое любимое лицо. Самое дорогое.
Боже! Он жив! До сих поверить в это счастье не могу!
Слезы текут из глаз. Катятся ручьем прямо на шею.
— Тебя… Я всегда. Каждую секунду своей жизни любила только тебя, Бадрид! Так отчаянно любила! И люблю! Если бы… Если бы ты знал! Я ведь умерла, когда решила, что тебя больше нет! А сейчас… Я с ума готова сойти от счастья!
— Не говори мне, — его лицо прорезает дикая судорога боли. И мне самой. Больно. В груди! Внутри!
— Не говори мне про любовь, Мари, — отшатывается, отшвыривая меня на постель.
— Не смей, слышишь! Никогда не смей! Правду скажи! Хоть раз! Скажи правду! Что ненавидишь! Что просто должна была выжить, потому и притворялась! Может, эта правда тебя и спасет, Мари. А если будешь лгать… Если будешь выкручиваться и снова притворяться, играя любящую женшину, тогда…
Метталический поручень у кровати гнется в его руках как расплавленная пластмасса.
— Тогда шансов у тебя, Мари, не останется. Их больше не будет. Я приму правду в глаза. Самую ядовитую кислоту. Но вранья… Такого вранья, Мари… Его я тебе не прощу!
— Люблю!
Шепчу, глядя в его дикие, переполненные яростью и неимоверной болью, глаза.
— Люблю тебя. До последнего вздоха, Бадрид! До последнего стука сердца!
— Значит, так тому и быть, — его глаза сверкают яростью.
— Я дал тебе шанс. А ты сделала свой выбор. Но я сделаю то, чего не делал никогда и ни для кого. Я дам тебе еще один. Дам шанс подумать. И я хочу, Мари. Чтобы ты. Сказала мне всю правду! Чтоб перестала врать и притворяться! Это единственное, что сможет облегчить твою участь!