Беременная для Зверя
Шрифт:
— Тварь…
До сих пор от эмоций трясёт. Как будто током шандарахнуло и не отпускает. На то и расчёт? Чтобы свихнулся, напорол горячки?
Ясно одно — одному эту гниду задушить не получится. Нужны ещё одни руки и трезвая голова специалиста. Приходится набирать номер Усманова Дамира — моего почти родственника. Очень далёкого и лишь на хрен знает сколько разбавленную четверть.
Он мне совет давал. Не затягивай с Порохом. Я не прислушался. Сам заигрался в долгосрочные планы. Теперь увяз в дерьме. По уши. Одному не выбраться.
— Да.
— Мне
— Слышал, тебя поджарило? — интересуется Палач.
— До хрустящей корочки. Не о том речь. Мне нужны твои услуги. По максимальному тарифу.
Вздыхает.
— Не могу.
— Ты даже не выслушал.
— Я ешё дело Шаха не закончил. Встрял. Конкретно так увяз. Не дело, а чёрная дыра. Двинусь в сторону — будут проблемы.
— У кого? У тебя, что ли?
— Не только. Меня не утопить, знаешь. Но…
— Но? — поражаюсь.
— Есть одно «но». Маленькое, сука, «но». Не могу. Рад бы в заварушке поучаствовать. Но не могу.
Короткие гудки. Даже не стал прощаться. Удивлён. Но Усманов слов на ветер не бросает и никогда не отлынивает без веских причин.
Значит, выбор другого не остаётся. Кроме как… позвонить старому знакомому. Другу. Наверное. Могу ли я его ещё другом называть? Или просто должником.
Мне его трезвой головы не хватает.
Отправляю короткое послание на почту, что указал Ризван. Буквы в башке выжглись. Намертво.
Короткое письмо. Ощущение, будто в пустоту отправляется. Ответа не приходит. Но спустя пять минут раздаётся телефонный звонок.
Номер скрыт. Но я нутром чую — он. Ризван.
— Я тебе не рад, Рустам. Ты в дерьме по уши, если решился написать, — звучит низкий голос.
— Не по уши. Глубже. Я на дне.
— Арина? — спрашивает с тревогой.
— У Пороха.
Глава 107. Арина
— Спускайся к ужину.
За дверью моей спальни раздаётся приглушённый голос Тахира.
Хочется ответить, что я не голодна, запереться внутри и просто не подпускать никого. Но это не получится. Пробовала.
В первый же день. Когда Порох комнату отвёл, отдельную, я попыталась комод придвинуть, но он оказался привинчен к полу. Как и вся другая крупная мебель. Окно глухое, без форточки. Вылезти можно, разбив стекло. Но далеко убежать не получится.
Порох сказал, что мы находимся в Альпах. Я ему не поверила. Он же мастер обманывать, вводить в заблуждение. Я думала, что он обманывает меня. Но потом он повёл меня на прогулку, в небольшой городок, расположенный у подножия гор. Именно там я поняла, что Порох не врёт. Мы в Европе, как он и сказал. Городок находится в стороне от известных туристических маршрутов. Как Порох сюда забрался? Видно, у него немало недвижимости, в том числе, и за рубежом.
Бежать? Попытка провалилась. Сразу же. На той самой злополучной прогулке. Порох с видом любящего родителя отвёл меня в уютное кафе, заказав десерт и горячий шоколад. Немного
На этом прогулки окончились. Больше Порох не разрешал покидать мне стены дома. Если только на прогулку во двор. Под присмотром Тахира и его дурной псины. И не только него. Теперь я знаю, что где-то неподалёку дежурят слуги Пороха. В случае чего, они кинутся. Без промедления. Выполнят любой приказ. Как Тахир, который искренне гордится Порохом. Едва ли не в рот ему заглядывает.
Отчего-то Тахир думает, что если он на Пороха молится, то и Порох к нему хорошо относится. На словах так и есть. Но я чувствую, что отцу плевать. На всех. На всё. Есть только одна жизнь, что ему дорога. Его собственная. Все остальные — в расход. Как пушечное мясо. Или пешки, которыми не жалко пожертвовать.
Две недели в плену… Всего две недели. Но ощущение, будто вечность тянется эта тишина. От нереально красивых снежных картин за окном кажется, будто я в сказке. Но лишь до того момента, как приходится иметь дело с Порохом.
Мы почти не общаемся. За попытку побега Порох наказал меня заточением и тишиной. Никто и слова не сказал. Целую неделю. Сдуреть можно. Люди появлялись, привозили еду в дом, одежду для меня. Но никто и слова не сказал.
Потом отец решил смилостивиться. Ограничивался простыми словами. Не знаю, как я с ума не сошла. От страха. От тоски. От беспокойства за свою жизнь и жизнь малыша. Будь моя воля, я бы понеслась в больницу, чтобы наверняка проверить, как проходит беременность после сильного снотворного. Но Порох отметил дату, когда моей беременности исполнится двенадцать недель.
Ни шагу в сторону от намеченного им плана.
На УЗИ он сам лично присутствовал. На удивление хорошо и без проблем говорил на местном языке. На лицах медперсонала расцветали улыбки. Он умеет быть учтивым, вежливым. Производит впечатление почтенного родителя. Намеренно сильно прихрамывает на ногу, чтобы к нему относились мягче. На деле же без посторонних и не хромает совсем. Не человек, а живучий монстр.
После слов медсестры Порох улыбнулся. Погладил мой живот ладонью.
— Что она сказала?
Мгновенно заледенела от паники. Даже дышать перестала. Только сердце билось в груди. Сильно и часто.
— Наследник, — скупо ответил Порох.
Больше всего меня убивает молчание. Неизвестность. Сильно пострадал Рустам во время взрыва? Порох похвалился, что устроил большой взрыв.
Рустам жив. Знаю это сердцем. Но всё остальное погружено во мрак.
Порох со мной сведениями делиться не спешит. Только приказы скупые раздаёт. Как сейчас. Приказывает спуститься к ужину. Передаёт просьбу через Тахира.