Берестяной ориентир. Сборник стихов
Шрифт:
Что по тропе… Единым махом,
Нагнав, тебя собьёт он с ног.
Да ты и сам помрёшь от страха,
Охотоведенья знаток…
Начнёшь орать, да сыпать маты,
Крутить башкой – куда б залезть…
И тут уж не до виноватых,
Когда в глазах вскипает месть…
За всё и вся нам мстит природа:
Когтём, клыком, пожаром, тьмой,
Чтоб не могли найти мы брода
С трофеем шлёпая домой.
Но не престало извиняться
Царю земли перед слугой!
И вновь гремят
Подарки смерти за спиной.
Отдать под суд? Ага! КонЕЧно!
…и безнаказанный злодей,
Спустив курок ружья, беспечно
Опять стреляет в медведЕй.
ВОРИШКА
С глазами, как у дохлого ерша,
Шагал по краю острова воришка
Одетый в старомодное пальтишко
С дырявым карманОм без барыша.
На иве, на берёзе, на ольхе -
Листок с пятак… А значит, будет рыба…
И он её за хвост поймает, либо
Слюной давясь, свихнётся на ухе.
«О, чёрт возьми!.. На свеженьком плюще -
Помёт медведя: шапкой не прикроешь…
Ты что мне тут засаду, бурый, строишь?!..
Забыл кто шкуру спас твою?!.. Вааще-е-е!..»
А из кустов за ним уже глядят
Две пуговицы чёрных глаз звериных…
А так хотелось сбить себе перину
И устремиться в сон, через закат…
Пять деревень протопал вор, а зря…
Иссякли силы, голод гложет кости,
Притуплен ум, а нерв – гудит от злости…
Как вдруг – «мираж»: избёнка у бугра.
Дверь приоткрыта, в доме тишина,
Забор прогнил, а сад зарос бурьяном…
Невероятной магией обманут,
Он в дом вошёл и… рухнул у окна.
Был долог сон. Проснувшись на диване,
Перед собой увидел он дедка…
А тот ему: «Откушай молока…
Давай, вставай, сготовилася баня…
(а баня та едва была тепла)
Силёнок нет дрова колоть… Во дожил!..»
… и понял вор, что доброта дороже,
Чем медный цвет украденного зла.
ЗНАХАРКА
Идёт-бредёт сквозь вычуры лесов
Старушка – всем известная колдунья.
Идёт-бредёт на чей-то тайный зов,
О самом главном в жизни памятуя.
В коробочке на поясе у ней
Гремят четыре камешка от зверя…
Пойдёшь за ней и десять тысяч дней,
Не чудо ли, промчатся за неделю.
Ты многое поймёшь, идя вослед
Седой старухи, знахарки
И страха нет, и боли тоже нет.
Есть только Солнце, Небо и Дорога.
А коль дойдёшь до домика её
( и пусть стоит он на куриных ножках ) -
Не устоишь, огнём заворожён,
Чтоб не спросить её о невозможном.
А вдруг она раскроет свой секрет,
В росе под утро собранный гербарий,
И разложив,… нащупает ответ,
Да пару слов своих ещё добавит?
Затем тебя посадит у печи,
Обдаст теплом, сомнения лишая
И пред огнём оплавленной свечи,
Погонит прочь того, кто так мешает.
Да я и сам глядел в её глаза,
В доверии отдавшись без остатка,
Дивясь тому, как та могла смотать
В один клубок презренные нападки.
Затем благодарил её, достав
Из партмане хрустящих пять «бумажек»…
Но знахарка, в замок, сомкнув уста,
Взглянула так, что страшно стало даже.
Я оробел и вышел на крыльцо…
Пугливый кот глядел из-за гвоздики
На то, как я кривил своё лицо,
Невесть кому, раздаривая фиги.
А надо мной кружилась мошкара,
Всё время целясь избранно и точно.
Недаром, видно, бабушка добра
Была в ответ, согласная помочь мне?
ВО ТЬМЕ ПРИВИТЫХ СЛОВ
Когда лишь ветер мог сорвать листок,
А молния – пронзить живую душу,
Вздымался в центре острова чертог,
Что полнился монахами. Послушны
Монахи были Слову. Купола
Манили их к высокому покою.
Нашли приют здесь бывшие изгои,
«сходя с ума», сгорая спрохвала.
Лишь колокол ударит на заре,
Как те уже с молитвою вставали…
А жизнь спустя, послушно отбывали
В потусторонний город – Назарет.
Легка ли доля? Вытеснив врагов
Из шатких мыслей, плача втихомолку,
Отдать пришлось намоленное – Волку
Мамай-орды, с товаром до краёв.
Средь голых стен печали не снести.
Гудели ветры… Лаяли с амвона,
Зверея от поклона до поклона,
Степные азиатские вожди.
Века прошли, пока не воссоздал
Народ свой мир под маковкой крестовой,
Забыв свои первейшие основы,
Он славил ложь и с ложью умирал
Во тьме и страсти злом привытых слов,
Усердно выдавая их за правду.
Загнав луч Солнца в чёрную лампаду,
Воссел на трон сикстинский богослов.
Так правил он, урода за уродом
Провозглашая ставленником зла,