БереZOVский, разобранный по буквам
Шрифт:
Заметим, унификация СМИ и устрашение граждан — это мифы. Конечно, если речь не идет о гражданах иностранных государств, типа Гусинского. Вопрос, почему БАБ использовал именно эти аргументы для оправдания своего недовольства властью? Все потому, что великий комбинатор был отмечен нестираемым клеймом шестидесятничества. Беспомощные и бесполезные инакомыслящие типа Сергея Ковалева оказали огромное влияние на технарскую среду. И нелепые их суждения до сих пор являются непреложными истинами для таких, как Борис Абрамович. Который не ведал, что уродливый режим рождает, соответственно, уродливую идейную оппозицию. А что касается советского периода,
И вообще, любая оппозиция вторична по сути своей. Она — тень. Кривое отражение господствующей идеологии. Поэтому, как сам российский социализм, так и все герои шестидесятых оказались несостоятельными. Не успев насладиться победой, они уступили деньги и власть другим. Так и не дав себе труда заметить, что перестройка случилась не потому, что низы не хотели, а потому, что не желали верхи.
Следует отметить, что такие личности, как Сахаров или Солженицын, никогда не были просто оппозицией. Они были «позицией», чего об остальных не скажешь.
Борис Абрамович же упорно не замечал, что время ушло далеко вперед и те представления, которые кажутся ему незыблемыми (поскольку он впитал их с молоком матери), уже давно и безнадежно устарели. Поэтому продолжал нападать на власть, беспрестанно пугая народ грядущими репрессиями.
Он речет:
— В этом случае (если президент Путин задержится у власти — Е. Д.) Россия, полагаю, будет походить на Германию 30-х годов минувшего столетия. Это не значит, что мы станем фашистской страной, но можно уверенно предсказывать подавление любого свободомыслия.
Стоило бы напомнить Борису Абрамовичу, что свободомыслие — эта свобода мысли. Параметр внутренний, а не внешний. Ничто не может помешать человеку мыслить, если у него есть такое желание.
Не менее жалобно выглядит и сравнение России с Германией 30-х годов. Можно посоветовать ознакомиться с работой Зриха Фромма «Бегство от свободы». Там доходчиво изложены причины и условия возникновения тоталитарных систем, в том числе и фашистской Германии.
А что касается «унификации СМИ», то даже если допустить, что сей процесс латентно существует, его наличие не однозначно отрицательно с позиций будущего России. Иван Ильин, например, считал, что именно разнузданность прессы на политическом поле сделала возможной Октябрьскую революцию. Карикатуры и издевательские статьи в адрес царской семьи в течение ряда лет подтачивали уважение к институту монархии, что и привело к столь стремительному обрушению всего аппарата власти и всплытию на поверхность маргинальных групп вроде большевиков.
Своими высказываниями Березовский все время пытался реанимировать страхи российской интеллигенции. Но «разумные существа» за последнее десятилетие прошли отличный курс психотерапии, и кошмары их более не мучают.
— Не нужно добиваться этой любви (народной — Е. Д.), поскольку ей грош цена! Вы же знаете: от любви до ненависти — один шаг. Не только у женщин, но и у народа.
Итак, поэт от политики пытается не дорожить любовию народной. Но отсутствие оной тем не менее тревожило романтическую душу БА-Ба. И как достойный представитель своего пола, Березовский искал объяснение печальному факту отсутствия взаимности совсем не там, где следует.
— Есть миллион причин для народной нелюбви ко мне. Я и богатый, и еврей. Но главное — я постоянно
И снова ступор. Где и когда Борис Абрамович вынуждал народ признаваться в своих заблуждениях? Что за «народ» имеется в виду? Политические оппоненты
Березовского? «Народ» — народ? Или «народ» — элита? Когда и какой народ считал себя самым мудрым и претендовал на дальновидность? «Народ» в исполнении Хомякова и иже с ним?
Виня в своих «любовных» неудачах богатство и национальную принадлежность, Борис Абрамович выглядит незадачливым ухажером, который убежден, что если барышня убежала к другому, то причин может быть только две: у соперника денег больше или аппарат крупнее. Никаких других объяснений не существует по определению.
А на самом деле БАБ просто не умел нравиться. Не только обществу в целом и интеллигенции в частности, но даже и тем, с кем он непосредственно общался. Политические попутчики его использовали, но не любили, ставленники не любили и сдавали, работники подконтрольных средств массовой информации тоже не обожали и регулярно игнорировали его генеральную линию.
Однажды Борис Абрамович нанес визит коллективу свежеприобретенной газеты «Ъ». И не нашел ничего лучше, чем, в порядке знакомства, произнести зануднейшую трехчасовую речь о том, как жить, что делать и кого «мочить». Работники редакции его дружно возненавидели и, не сговариваясь, сразу решили саботировать все указания нового владельца.
Даже руководители приобретенных Березовским СМИ, те, что непосредственно слизывали с ладошки щедрого Бадри жирные долларовые котлетки, как могли, надували хозяина. Используя на всю катушку тот самый пиетет к гуманитариям, который у технаря Березовского был в крови, — БАБа всегда можно было пролечить разговорами про «концепцию», «формат» и так далее.
Честно работали на Березовского лишь те медийщики, которым было с ним по пути. Так было в конце 99-го года, когда журналистская среда реально раскололась на две части. И если к Лужкову с Примаковым еще летом примкнули «субпассионарии» (термин Л. Н. Гумилева), то вокруг Березовского стихийно сплотились многие «пассионарии». Они работали не за деньги, они работали на себя. Впрочем, в этот, реально наблюдавшийся феномен все равно никто не верит на 100 процентов. Хотя даже такой авторитет, как Никита Михалков, неоднократно замечал, что «просто за деньги» русский человек работать не будет.
Березовский обладал колоссальной сферой влияния и немалыми экономическими ресурсами. Итон другое он выпустил из рук. А все потому, что не умел слушать, не считал нужным аргументировать, неразборчив был в средствах и связях, уперт, словом, являлся носителем целого набора человеческих черт, которые вызывают антипатию. При этом он был не лишен обаяния, забавен и, казалось бы — мог нравиться, но все же ему никак не удавалось красиво преподнести себя аудитории.
Борис Абрамович был энергичным человеком. И вроде бы «быть энергичным» — хорошо. Во всяком случае, именно энергичность позволила БАБу многого добиться. Но помноженная на хабитус, она в данном случае создавала ощущение суетливости и сбивчивости. Результат — отсутствие солидности и уравновешенности. На экране БАБ напоминал нашкодившего ребенка, который понимает, что его вот-вот возьмут за задницу, потому что он тайком сожрал конфеты, приготовленные для гостей.