Берг
Шрифт:
Сыновья баронессы спали; рядом с кроватью Вэллии на полу, на соломенном матрасе тихо спала Анна. Она топила камин, управлялась с мальчиками, помогала женщинам по утрам одеваться. Баронесса даже здесь заставляла горничную укладывать волосы и прикалывать вуаль и вимпл — шейный платок. Она даже тут хотела быть одетой по всем правилам. Сама Вэллия обходилась только барбетом — узкой лентой на подбородке и лёгкой вуалью, чтоб закрыть волосы.
Сейчас баронессы не было. Все эти дни в донжоне в духоте и в темноте она страдала тошнотой и уходила ни нижний
Оказывается, лионцы уже захватили башню святого Вита и теперь штурмовали самую высокую, Западную башню. От этой новости у Вэллии перехватило дыхание. Ниард… Он где-то там. Что с ним будет? И почему он не захотел перебраться сюда, в донжон.
Она смотрела, а в голове, в памяти её виделось совсем другое, не темнота замкнутой комнаты, не пустое звенящее пространство, а её муж, те моменты, когда они были вместе. Как он обнимал её, как целовал, какими нежными были прикосновения его рук. Он любил её и всеми силами это доказывал. От воспоминаний кружилась голова, как от хмельного вина.
— Храни его, Господи, — прошептала чуть слышно и перекрестилась.
Конечно, граф Доранн вряд ли прикажет убить правителей Берга, ему ещё нужно договориться с графом Вольдейном, зачем же убивать его зятя и дочь? Но в бою всякое бывает, может быть, и дядю Дарла они убивать совсем не собирались. Но Ниард, её Ниард был там.
Вэллия вздохнула. Появилась баронесса, тихо зашла и присела рядом с Вэллией на её постель.
— Всё горит, так воняет дымом кругом и гарью. Не могу дышать, — заговорила баронесса шёпотом. Вэллия перевела на неё взгляд, в темноте всё равно ничего не видно. — Да и здесь тоже, — добавила.
— Я не чувствую.
Баронесса вздохнула.
— А я чувствую все запахи будто вот тут.
— С вами всё в порядке? Уж не заболели ли вы? — Вэллия хоть чем-то хотела помочь, но была не в силах. Баронесса вздохнула, шепнула в ответ:
— Нет, это не болезнь, совсем не болезнь. Если бы у вас были дети, вы бы меня поняли. — Вэллия нахмурилась, начиная догадываться, а баронесса нашла в темноте её руку и стиснула пальцы. — Я в положении, дорогая моя Вэллия, у меня будет ребёнок.
Вэллия почувствовала, как в удивлении сами собой распахиваются губы. Сейчас? Когда идёт война? Когда враг вот-вот ворвётся сюда?
— Вы уверены?
— Сейчас уже, да. Мой муж, конечно же, ничего не знает об этом, иначе бы он не отпустил меня из Касла. Я молюсь, чтобы всё было хорошо, но умоляю вас, если вдруг… если что-нибудь… Вы же позаботитесь о моих мальчиках? Я объяснила им, чтобы они слушались вас, как меня. Они хорошие, воспитанные мальчики. Они никогда не скажут и слова против…
— О Боже, Лоран, — прошептала Вэллия, — о чём вы говорите? Что может случиться с вами? Всё это безумие закончится, вы вернётесь к мужу, у вас будет третий ребёнок, что может быть счастливей? — Она говорила, но даже сама не верила себе.
— Вы были правы тогда, на войне нет
Вэллия смотрела мимо в пространство. Она права, война не место для любви, на ней не должно быть никакой любви, но что делать, когда сердце разрывается именно от страха за любимого человека?
* * * * *
Западная башня стоила им больших усилий, чем взятие башни святого Вита. Она была и выше, и лучше укреплена, да и солдат её защищало больше. Не удивительно, что именно в этом укреплении находился маркграф Берг. Ещё до штурма объявили приказ, взять маркграфа живым.
Каждый этаж, каждый зал имел свою защиту, то узкие забаррикадированные коридоры, то винтовые лестницы, то сквозной машикуль с верхнего этажа. Солдаты Лиона пробивались медленно и с большими потерями. И Алдор, идущий со своим небольшим отрядом, злился на защитников Берга. Он уже решил для себя, что если встретит маркграфа — не пожалеет, да и кто потом будет его винить. В бою может случиться всё, что угодно, какие уж тут приказы.
И если она тут, он освободит её от навязанного графом-отцом мужа. По крайней мере, он сделает шаг к тому, чтобы стать к ней ближе, чтобы быть рядом с ней.
Последнюю группу бергских защитников они зажали в зале на самом верху башни. Вход в зал был узким, да и заложили они его каким-то хламом, всем тем, что ещё не успели сбросить через машикули на головы осаждающих. Если и был где-то маркграф, то только среди этих. И Алдор всматривался в усталые лица бергских людей, всё искал того, кто мог бы сойти за маркграфа, кого бы охраняли лучше, или того, кто был лучше вооружён и защиту имел лучше и богаче. И не находил. Может, он уже среди раненых или убитых?
Бергские люди отошли к стене, ощетинились мечами, арбалетчики побросали пустые арбалеты, у них уже кончились стрелы. Ну что ж, зато их полно у Лиона. Алдор заговорил первым, поднимая руку:
— Послушайте, зачем нужно это бессмысленное кровопролитие? — Среди них не было человека в доспехах маркграфа, все лица одинаково усталые и злые, кто-то наспех перевязан. — Если вы сложите оружие, вам сохранят жизнь. Незачем глупо гибнуть здесь. Граф Доранн дарует вам жизнь!
— А вы кто, раз говорите за графа Лионского?
Алдор перевёл взгляд на спрашивающего. Молодой парень чуть за двадцать, раненый в грудь и плохо перевязанный, видно потерял много крови, лицо бледное и огромные потемневшие от боли глаза. На сержанта он не тянул, но смотрел прямо. Ну, если он ещё не сержант, то, возможно, скоро им станет, раз такой смелый нашёлся среди этой разношерстной толпы.
— Я слуга графа Лион и представляю здесь его волю. Если вы сдадитесь, вас пощадят, если нет, я отдам приказ, и вас расстреляют из арбалетов. Всех.