Берг
Шрифт:
— Это правда, что подошли войска отца? — спросила первой.
Алдор перевёл взгляд на её лицо, долго молчал, сжимая и разжимая зубы. Да, у каждого свои надежды, и каждый воспринимает всё со своей стороны. Кому-то радость и избавление, а кому-то — одно и то же — разочарование и потеря.
— Мне сказал отец Валериан в церкви, но я хотела узнать от кого-нибудь из ваших… — добавила она, потерявшись от его прямого взгляда. — Это правда?
— И что? — Он совсем не горел желанием обсуждать эту тему, скрывать раздражение стоило больших усилий.
— Значит — правда. — Она кивнула и опустила глаза,
— Конечно, вы все тут рады, и словами не описать как, и ваш священник, и вы… Да, это правда, граф Вольдейн привёл свои войска сюда. Он разбил часть наших войск у Горта. И Корвин, скорее всего, погиб там. Вы рады? Конечно, рады! Такие хорошие новости! Можете сбегать обсудить их со своим священником, с кумушками на кухне! Можете даже обмыть припрятанным вином…
— Прекратите! — перебила она его сквозь зубы, и Алдор отвёл глаза, потёр лоб ладонью, будто и сам удивился своему состоянию, своей реакции. — На моём месте вы бы тоже радовались таким обстоятельствам. За то, что мы пережили, я думаю, мы достойны такого избавления.
— А мы? — Его голос потерял былую резкость, но не потерял дерзости. Вэллия вздохнула.
— И вы, наверное, тоже… — Она сделала паузу, а потом быстро заговорила:- Но вы же сами пришли к нам! Вы первыми напали на нас. Сколько людей погибло, дядя Дарл… За что? Зачем это всё? Чего ещё вы хотите? Какой помощи ждёте? Надеетесь, что Бог вам поможет в этом неправом деле?
— Неправом? — перебил он, переспрашивая. — Вы считаете, то, что происходит, это неправильно?
— Смерть всегда неправильна. А вы принесли в Берг смерть и разорение…
— Это мой Берг! И смерть, и разорение принёс в Берг ещё раньше ваш отец! И вы знаете об этом! У вас погиб дядя, а у меня погибла вся семья, я сам чуть не умер! Мне было десять лет, а меня убивали, как самого страшного своего врага! Мне стреляли в спину! Мне было всего десять лет… — Голос его сорвался на шёпот, Вэллия, глядя ему в лицо, исказилась от боли, закусила губу. — Я болел полгода, я еле-еле выкарабкался… И рядом была не мама, — он покачал головой, говоря всё так же шёпотом, — нет, рядом была служанка, чужая тётя, и старый священник… Сколько раз я хотел умереть… сколько молил об этом… И сейчас вы будете говорить, что это ваша победа, потому что вы более достойны её? А я нет? Вы все тут много страдали, а я — нет?
Вэллия долго молчала, не зная, что сказать ему.
— Вы выбрали не тот путь и пошли не с теми людьми. Ваш проигрыш — это не ваша вина. Граф Доранн пообещал вам Берг, это его война. Её проигрываете не вы, а он… А он не достоин победы. Берг никогда не будет Лионским…
— Берг мой! — резко перебил её Алдор.
— Может быть, вы всё же служите не тому господину? Может быть, настало время, выбрать, на чьей вы стороне?
Алдор нахмурился, в свете свечи зло сверкнули его глаза, он презрительно скривил губы:
— Что? Вы предлагаете мне предательство? Вы хотите, чтобы я перешёл на сторону убийцы своей семьи?
— Если вы спасёте нас, отец отдаст вам Берг!
Алдор долго смотрел ей в лицо, будто долго не мог понять, о чём она говорит ему, усмехнулся:
— Нас? Это кого? Разве я мало сделал, что молчу про вас и баронессу? Не надо принимать меня за сельского
— Он ничего не узнает, если я не скажу ему, кто вы. Корвина нет, в лицо вас никто не видел, вы получите Берг в награду…
— За предательство своего сеньора?
— За помощь мне и моему мужу.
— Ах, вот оно что! Вам и вашему мужу? Конечно. Граф Вольдейн убил целую семью, чтобы заполучить эти земли, а он возьмёт сейчас и подарит их мне за вас и вашего мужа? Да он бросил вас здесь на произвол судьбы, и появился только тогда, когда возникла угроза потерять Берг насовсем! Ему нужны эти земли. А я хочу, чтобы Берг стал свободным княжеством. А этого не будет. При Вольдейне не будет никогда.
— При графе Доранне тоже не будет, поверьте мне. Никто не отдаст вам Берг, никогда не отдаст!
Алдор молчал, может быть, потому что и сам какой-то толикой своей души только сегодня, сейчас, уже почувствовал это, то ли потому, что абсолютно не знал, что делать.
Он вздохнул и заговорил совсем о другом усталым негромким голосом:
— На вашем месте я бы уже давно убрался отсюда, пока ещё можно это сделать. Войска вашего отца стоят в стороне, Берг ещё не в осаде, и вас выпустят, как баронессу.
— Я не могу покинуть Берг без своего мужа.
— Ну, ждите. Время уходит. Завтра я поговорю с врачом, а после завтра я переведу вашего драгоценного маркграфа в тюрьму, а вы можете ждать его ещё столько, сколько пожелаете, пока не откроется ваш обман.
— После завтра? Уже после завтра? Как он? Скажите, умоляю.
— Я завтра поговорю с его врачом…
— Помогите мне, — прошептала Вэллия, не сводя взгляда с его лица.
— Я уже сказал вам, уходите из Берга. Чего вы ждёте?
— Помогите ему…
— Ни за что! Как вы себе это представляете? — Он усмехнулся, передёрнув плечами. — Я выведу его из замка через главные ворота с вами под руку? Ну уж нет.
— Его можно спрятать в замке, в церкви, да не всё ли равно где! Помогите, умоляю. Вы один только можете мне помочь. Мне некого просить и не на кого надеяться. Только вы.
— Я никогда не предам своего сеньора. Я не хочу даже говорить об этом.
Вэллия шагнула к нему ближе, почти в упор смотрела теперь в его лицо, в глаза, шептала:
— Я столько пережила по вашей вине, я болела и чуть не умерла, вы оставили меня Корвину… Я разве о чём-то просила вас? — Она в беспомощности качала головой, и вдруг перешла на "ты", и даже обратилась по имени:- Алдор, прошу, вспомни те дни в Ротбурге на постоялом дворе, когда мы были рядом, только ты и я. Мы доверяли друг другу, как самые родные люди на свете. Ведь тебе не хотелось оставлять меня там, а я… я столько раз успела пожалеть, что ты не взял меня с собой, в Лион… Я убедилась, что мой отец — жестокий человек, он не отпустил меня в монастырь и силой выдал замуж… Алдор, вся моя жизнь пошла кругом после тех дней, после того, как вы украли меня, но я ни разу не пожалела о том, что встретила тебя… Твой поцелуй, ты помнишь? — Её голос сорвался, осип. — Для тебя, может быть, ничего особенного, а я… я жила только благодаря ему… Я даже на исповеди никому из святых отцов не говорила о тебе… Мне даже казалось, что я люблю тебя…