Беркут
Шрифт:
— *Господин! Господин Эйанд! * — послышался оклик со стороны высокой башни города-замка. Навстречу облаченному в красивую мантию мужчине бежала женщина, казалось, чуть моложе него — хотя трудо на вид судить о таком под землей.
— *Что случилось? Кто-то ранен? * — это был самый частый повод обращения к нему, все же несмотря на прекрасные условия жизни, у обитателей пещеры почти не осталось никаких способов лечиться.
— *Нет, я… то есть, мой сын, он стал пророком! *
В глазах мужчины отражалось неверие. Среди их народа уже почти тысячу лет не рождались люди с таким даром, и его появление несет за собой перемены.
— *Какой именно пророк? *
— *Истинный, господин! Сама Судьба решила улыбнуться нам! *
За неверием
— *Что ж, Всеотец. Кажется, пора самому ощутить, каково это, когда родитель с тобой не согласен.*
Затем он быстрым шагом пошел за женщиной в ее дом, чтобы навестить новообретенного пророка. Четкая, яркая мысль промелькнула в голове подземного правителя.
Скоро Нарс-Велан вернет свое былое великолепие.
Преступление …
Устройство императорского замка, что одновременно исполнял как функции центра городского управления, так и резиденции монарха, было весьма путанным. Многим министерствам не хватало места, некоторым доставалось его в избытке, но перепланировать здание попросту невозможно. Решение задачи логистики сведений между отдельными формированиями оказалось крайне трудоемким. Настолько, что до сих пор не было полностью окончено. Впрочем, если бы кто-то сравнил работу нынешних министерств с таковыми в Эпоху Порядка, выяснилось бы, что это один из немногих примеров, когда государство стало лучше хоть в каких-то аспектах. Документы начали теряться гораздо реже, задержек по отчетам почти не было, а скорость обработки запросов выросла в разы. Хотя практически все это связано с резким уменьшением не только штата сотрудников, но и колоссальной потерей простого населения. Что интересно: «министерство» уже давно стало слишком громким словом для группы в среднем из пятнадцати управителей.
Конечно же, министерства обороны, продовольствия и магической инженерии имели больший штат сотрудников, но и у тех в распоряжении было всего около сотни работников. Обучать, кормить, следить за столь солидным числом бола — немалые траты, а уж те, кто ответственен за сохранение жизни всему городу, должны бы получать больше прочих. В обычной ситуации это осложнило бы дело еще острее.
Однако же, факт в том, что ни гвардеец, ни чиновник, никто не получал еды в нужном объеме. Были те, кто голодал сильнее прочих, но живущих в достатке попросту не осталось, лишь за несколькими исключениями. Всем известно, что даже его величество император недоедал, оставаясь похожим на больного уже долгое время, со своего детства и поныне. Потому расходы на чиновников выше, чем на ремесленников, но не слишком. А вот сама работа по оптимизации и контролю за отчаянным выживанием целого города явно была весьма почитаема, в знак этого почтения управленческим формированиям и оставили название «министерства».
Говоря о еде — среди тех, кто ел меньше, конечно были ремесленники в городе. Кожевники, кузнецы, каменотесы — все эти бола не нуждались столь отчаянно в пище, как тот же стражник. Писари, деятели прекрасного и духовного, даже мастера работы по дереву любого толка исчезли из столицы. Конечно же искусство не погибло безвозвратно, но кто сейчас будет готов награждать именно это? Что же до собирателей за пределами стен — еще в начале Эпохи Конца был издан закон о ненасильственном выходе за черту города, помимо наказаний. Однако бола сквозь годы и века шли на огромный риск, переступая порог столицы, навстречу опасным клыкам и острым когтям. Все из-за весьма щедрого снабжения пищей. Только собиратели могли позволить себе достаточно еды, чтобы завести четвертого ребенка, и чтобы все их дети ели почти полноценно. Почти.
В тот день на мрачных лицах горожан, работавших не покладая рук, было некоторое облегчение. Все они знали, что лучшие из семи дней септимы — это харид и сарвак. В харид подавали блюда не столько вкусные, сколько полезные, но даже гадковатый запах рыбы
Больше других дней бола любили харид, ведь великая река Карна протекала недалеко от города и гораздо безопаснее леса. В ней водилось весьма мало монстров, да и те не особо сильные, потому такая работа за стеной относительно спокойная, отчего улов оказывался щедрее и стабильнее. Эта часть септимы редко обходилась без рыбы, за последние полгода всего пару раз, но те сутки обещали быть особенно хорошими.
Рыболовы вернулись после длительного отсутствия в стринэа, до самой ночи харида, и принесли внушительную добычу. Когда-то на такое можно было устроить хороший локальный пир, но теперь это просто чуть более сытый обед для Велана. Если по обыкновению в рыбный день на каждого приходилась только четвертая часть всей мякоти от одной рыбы, то в ныне была возможность отведать половину.
Вдруг в некоторой из очередей на раздачу послышались недовольные возгласы.
— Какого бедствия она получила порцию больше, чем я?!
Мужчина невысокого роста, крепко сложенный, что было видно по широким плечам и сильным рукам, пусть и нездорово бледным. В карих глазах видна ярость, несколько морщинистое лицо отражало недовольство. С его непослушными и вечно грязными русыми волосами такого никогда нельзя было назвать красавцем, но сейчас он выглядел особо неприязненно.
А вот миловидный эльф, что стоял на раздаче, по виду совсем юный — а на деле еще более, чем могло показаться — потупил взгляд, чуть закусывая губу от волнения и осознания, что его поймали. Темно-зеленая, близкая к болотному цвету, кожа и оранжевые короткие волосы говорили: он не родственник девушке-эльфийке, которой только что налил супа. У той все же были нежно розовая кожа и ослепительно белые волосы. Однако парнишка собрал все мужество в кулак, отвечая человеку.
— Вам показалось. Дайте мне посуду и монеты, или идите прочь, — голос его слегка подрагивал, выдавая неуверенность юноши, что сразу же заметил мужчина.
— Ха! Показалось! Стража! Стража! — после этого возгласа очередь несколько попятилась, а гвардейцы, стоявшие неподалеку, тут же пришли на зов. Их плотные кожаные доспехи сидели как влитые, а специальные шлемовидные маски не позволяли опознать, кто именно говорит из-под них.
— Дай сюда! — мужчина тут же выхватил у эльфийки суп, едва не разлив его. Та, казалось, не сопротивлялась, а вместе с тем была слишком ослабевшей. Весь ее вид кричал о том, как мало она ела и насколько она больна, но даже недуг не скрывал ее волшебную красоту.
Показав стражникам миску, заполненную выше специальной отметки, он зловредно ухмыльнулся в сторону эльфа.
— Глядите! Этот выродок хотел дать ей больше положенного! Я требую…
Один из двух подошедших стражников, на поясах у которых висели мечи, весьма красноречиво взял из рук человека миску и прервал монолог разоблачителя. Из-под шлема послышался приятный, но твердый и даже слегка раздраженный женский голос.
— Спасибо за обращение. Ребята! Пришлите сюда кого-нибудь на замену раздающему! — на этих словах и юная девушка, и молодой эльф вздрогнули. Такое могло значить лишь то, что их обоих осудят: одного за несправедливую раздачу, вторую за преступное потребление. Наказание было простым: карательная сборка. Такое практиковалось редко. Известно, что в попытках утаить еду, навредить городу или просто ради забавы преступники иногда мешали работам за стеной. И тем не менее такое наказание было одной из высших форм. Смертная казнь, конечно, тоже существовала, но лишь в особых случаях — и вовсе не за убийство.