Беркутов-Туманный
Шрифт:
— От меня это знание на сторону не уйдет: я должна вам по гроб жизни и за избавление от ярма работы на ИСБ, и за прорыв во второй ранг, и за Искры, которые уже начали возвращать мне молодость, и за дружбу без второго дна. Могу поручиться за четверых Слуг. А остальные наверняка выложили в Сеть видеозапись боя на территории моей клиники. Так что принимать какое-либо решение надо уже сейчас, то есть, до приезда группы быстрого реагирования полиции.
— В вашем молчании я не сомневаюсь… — заявил я, достал из кармана телефон, набрал государыню и, услышав ее голос, повторил предложение, которое озвучила Дайна: — Прошу прощения за то, что беспокою снова, но мы, судя по всему, взяли Призрака, и мне нужна ваша помощь.
— Призрака?! — изумленно переспросила Воронецкая.
— Богатыря,
— Все, поняла! — перебила меня Императрица и спросила, помощь какого рода мне требуется.
— Устраивать полноценный бой с Богатырем возле клиники я не рискнул. Поэтому нейтрализовал убийцу с помощью личных наработок, которые очень не хочу светить…
— Игнат Данилович, могу я задать один чрезвычайно неприятный вопрос?
Я вслушался в комментарий БИУС-а, повторявший мою догадку слово в слово, и мрачно вздохнул:
— Да, Людмила Евгеньевна, можете. Но будет лучше, если вы приедете и лично убедитесь в том, что Искра Призрака, хоть и изуродована одним из моих умений, но находится на законном месте. Чтобы подобные вопросы перестали вас тревожить раз и навсегда.
— Вы правы: лучше один раз увидеть, чем слышать, но сомневаться! — твердо сказала она. — Так что буду… максимум в течение часа. Все остальное решим на месте. И если вдруг за это время в клинику заявятся какие-нибудь особо инициативные сотрудники полиции или спецслужб, то демонстрируйте им удостоверение моего личного порученца и шлите по известному адресу…
Козырять удостоверением не пришлось — судя по тому, что бойцы ГБР полиции, прибывшей по чьему-то вызову, остановили машину возле КПП и даже не вышли из салона, а ИСБ-шники вообще не появились, по силовым структурам столицы прошел приказ не лезть, куда не следует. Поэтому мы с Ксенией Станиславовной расслаблялись порядка пятидесяти минут. Хотя вру: полностью расслабился только я, а Веретенникова вывела на служебный монитор картинку с камеры, установленной на въездных воротах, и постоянно косилась на экран. Кроме того, то и дело терроризировала особо важными ценными указаниями начальника смены службы безопасности, помощниц и кого-то там еще, каждые восемь-десять минут не давала Призраку умереть «пачкой» целительских заклинаний и пыталась подбадривать меня. Хотя я, вроде бы, и не вибрировал. Слава богу, в какой-то момент на экране появился лидер кортежа Императрицы, и Веретенникова собралась — проконтролировала процесс въезда автомобилей на территорию клиники, их размещение в гараже, выгрузку особо важной персоны с телохранителями и перемещение всей этой толпы по зданию. Так что из реанимации мы вышли за считанные мгновения до появления в коридоре Людмилы Евгеньевны и ее свиты.
Увидев нас, государыня одарила меня виноватой улыбкой, очень тепло поздоровалась с хозяйкой клиники, спросила, где находится задержанный, отдала всю электронику Северцеву и оставила охрану перед дверью. А после того, как собственноручно закрыла за нами массивную створку, ответила на вопрос, который я задавать не собирался:
— Игнат Данилович, по дороге сюда я пробовала посчитать, сколько раз вы могли меня убить, причем как действием, так и бездействием, но не убили. Считала просто так, из интереса. Но не смогла. Я вам доверяю и на уровне ощущений, поэтому оставила телохранителей снаружи. Но разум и, к сожалению, крайне негативный жизненный опыт требуют хоть раз в жизни осмотреть какого-либо высокорангового Одаренного, павшего от вашей руки, и убедиться в том, что вы не сектант.
Я поблагодарил ее за откровенность, подвел к Призраку, прикрытому простыней, и
— Кстати, только что сообразил, что ваше желание не осуществится и в этот раз. Ведь убийца пока еще жив.
Воронецкая фыркнула, сорвала с тушки простыню, оглядела с головы до ног, заметила дыру напротив ядра, попросила у Веретенниковой скальпель и одноразовые перчатки. Натянув последние, деловито разрезала сначала всю одежду, а затем плоть, уверенно развела края «раны», озадаченно хмыкнула, удлинила разрез до лобковой кости, изучила содержимое брюшной полости и повернулась к Ксении Станиславовне:
— Как я понимаю, этот бедолага все еще жив только благодаря вливаниям Силы?
— Да, Людмила Евгеньевна.
— А как вы собираетесь его допрашивать?
— Легкие, сердце и крупные кровеносные сосуды верхней части корпуса пострадали значительно меньше. Поэтому их удалось подлатать.
— Отлично! — удовлетворенно кивнула государыня и поймала мой взгляд: — Игнат Данилович, от всей души прошу прощения за проявленное недоверие. Даю слово, что подобное больше не повторится, и что информация об умении, которым вы превратили внутренности этого человека в кисель, умрет вместе со мной.
Я церемонно склонил голову в знак того, что принимаю извинения, и женщина переключилась в деловой режим:
— Ксения, зарастите, пожалуйста, мой разрез и накройте тело. Потом я впущу сюда следователя, которого взяла с собой, и поприсутствую на допросе. А после того, как он закончится, дам официальное разрешение на утилизацию трупа вместе с биологическими отходами…
…Почти весь последний, седьмой час допроса Веретенникова держала умирающего по эту сторону грани между жизнью и смертью, я вслушивался в ответы ублюдка, по его же словам, убившего под заказ сто семьдесят четыре человека, и сатанел от безумного желания воздать этому чудовищу сторицей за все сотворенное им зло, а Воронецкая делала четыре дела сразу — помогала следаку выяснять важные нюансы самых наиболее значимых преступлений последних двенадцати лет, анализировала поведение Призрака и при первых же признаках ослабления действия «химии» собственноручно вводила новую порцию, сравнивала список фамилий заказчиков еще с каким-то списком, открытым в рабочей МТ-шке, и пересматривала видеозапись боя, сделанную камерами клиники. Когда господин Прозоров начал задыхаться, а Ксения Станиславовна расписалась в своем бессилии, заявив, что сердце с легкими почти разрушились, и восстановить их очередной раз не удастся, Императрица приказала следователю остановить запись, забрать служебный регистратор и выйти из помещения, а после того, как за мужчиной закрылась дверь, подошла к полудохлой твари, заглянула ей в глаза и холодно усмехнулась:
— Хотела добить вас воздушным лезвием, но вовремя поняла, что вы не заслуживаете легкой смерти. Поэтому сейчас вас восстановят еще раз, и мы проводим вас в последний путь… в крематории клиники. Да-да, вы сгорите заживо, и мне хоть немного, да полегчает. Кстати, вырваться вам не удастся — ваши ноги, по сути, отмерли, а руки я вам сейчас перебью…
И ведь не обманула — перебила обе верхние конечности воздушными кулаками, и спустилась с нами в крематорий.
Там подождала, пока автоматика перенесет парализованное тело с каталки на специальный поддон, и помахала Призраку ручкой. Потом проводила извивающееся тело довольным взглядом и после тихого щелчка закрывшейся заслонки вывела на экран своего рабочего мобильного терминала какой-то документ, заверила электронной подписью и переслала Веретенниковой. А после того, как разобралась и с этим делом, изъявила желание навестить Надю.
Пока добирались до лифтового холла, поднимались на третий этаж и шли к палате с целым окном, в которую пациентку перевели еще днем, о чем-то сосредоточенно думала. Переступив через порог и обнаружив в помещении не только Недотрогу, Олю и Свету, но и Валерия Константиновича, довольно кивнула и… обратилась к нему на «ты»: