Берлин 45-го: Сражения в логове зверя
Шрифт:
Поставленной в центр построения ударной группировки 1-го Украинского фронта 13-й армии Н. П. Пухова по первоначальному плану операции досталась роль связки между двумя крупными танковыми таранами. Директивой № 00211 от 8 апреля 13-й армии предписывалось «форсировать реку Нейсе, прорвать оборону противника на участке Клайн-Бадемейзель, (иск.) Клайн-Зэрхен и наступать в общем направлении Гросс-Кельциг, Дребкау, Мюнххаузен, Шлибен, Цана»{173}. Ввод в прорыв танковой армии в полосе наступления 13-й армии первоначально не предполагался. Кулак, взламывающий оборону для ввода в брешь крупных танковых масс, должен был действовать южнее, где войскам 5-й гвардейской армии И. С. Коневым предписывалось: «форсировать р. Нейсе, прорвать оборону противника на участке Клайн-Зэрхен, Мускау и, развивая удар в общем направлении Гойерсверда, Швепнитц, северо-западная окраина Дрезден»{174}. Содействовать пехоте 5-й гв. армии А. С. Жадова должен был 4-й гв. танковый корпус П. П. Полубоярова. Всего для
Точно так же, как в случае с 3-й гв. танковой армией, первоначально 4-ю гв. танковую армию предполагалось использовать по канонам советской военной науки и вводить в прорыв с рубежа р. Шпрее. Командующий 4-й гв. танковой армии Д. Д. Лелюшенко впоследствии вспоминал: «В первой директиве штаба фронта (т.е. директиве № 00211 от 8 апреля 1945 г. — А. И.) требовалось осуществить ввод в прорыв 4-й гвардейской танковой армии лишь тогда, когда 5-я гвардейская армия форсирует р. Шпрее и захватит плацдарм. В этом случае пехоте из армии Жадова предстояло с боями пройти от р. Нейсе до р. Шпрее добрых 35–40 км, затратив, как минимум, 2 дня. Серьезно задумались над этим вопросом военные советы нашей и 5-й гвардейской армий. Дело осложнялось тем, что войска Жадова имели мало танков для непосредственной поддержки пехоты. Следовательно, он не мог бы стремительно развивать наступление, а противник получил бы возможность планомерно отходить на следующие рубежи, одновременно подтягивая резервы из глубины, тем более что Берлин был рядом. Это позволило бы ему организовать оборону на р. Шпрее, подготовиться к встрече нашей танковой армии, организованным огнем и инженерно-минными заграждениями застопорить развитие нашего успеха»{176}.
Стоит отметить, что и по плану операции 5-й гв. армии требовалось два дня на продвижение к Шпрее. Задача располагавшейся на левом фланге главной ударной группировки 1-го Украинского фронта 5-я гв. армии была не из легких. Вследствие того, что войскам фронта в феврале — марте 1945 г. пришлось отвлекать значительные силы на фланги, к началу Берлинской операции не был ликвидирован опорный пункт противника в районе города Мускау. Здесь немецкие войска удерживали плацдарм на восточном берегу Нейсе. Форст и Мускау как бы образовывали «геркулесовы столпы», «угловые столбы», ограничивавшие полосу советского наступления с севера и юга. Форст попал в полосу 3-й гв. армии, а Мускау — в полосу 5-й гв. армии. Если остальные армии начинали операцию с форсирования Нейсе, то армия А. С. Жадова должна была вначале ликвидировать вражеский плацдарм. Сразу форсировать Нейсе мог только один правофланговый 32-й стрелковый корпус 5-й гв. армии. 32-й стрелковый корпус строился для наступления с форсированием реки в два эшелона, 34-й стрелковый корпус должен был наступать на Мускау в одноэшелонном построении, а 33-й стрелковый корпус составлял второй эшелон 5-й гв. армии.
За два дня до начала операции Д. Д. Лелюшенко получил указание командующего 1-го Украинского фронта сразу ввести в бой сильные передовые отряды 4-й гв. танковой армии для ускорения взлома всей тактической глубины обороны противника. Предполагалось, что, как только 5-я гв. армия захватит плацдарм на западном берегу р. Нейсе и наведет мосты, передовые отряды танковой армии обгонят пехоту, чтобы к утру 17 апреля с ходу форсировать Шпрее. Тем самым формат использования обеих танковых армий становился традиционным для И. С. Конева вводом в бой в первый же день наступления.
Отказ от ввода 4-й гв. танковой армии с рубежа р. Шпрее заставил сместить ее из полосы 5-й гв. армии на стык 13-й и 5-й гв. армии. Также в полосу 13-й смещалась часть сил 3-й гв. танковой армии. Причина этого проста. В случае успешного прорыва обороны противника полосы наступления армий постепенно расширяются. Происходит это за счет свертывания обороны противника в сторону флангов и естественного разворота фланговых армий во фланг и тыл обойденных прорывом соединений врага. Это позволяло планировать ввод танковых армий в прорыв в полосе одной общевойсковой армии. Сдвиг рубежа ввода обеих танковых армий назад естественно вызвал перекрытие полосы 13-й армии. Так, армия Н. П. Пухова получила подарок судьбы — поддержку крупных танковых соединений с первого дня операции. До судьбоносного решения вводить танковые армии в бой пехоту 13-й армии должны были поддерживать всего один танковый полк и четыре самоходно-артиллерийских полка (97 танков и САУ).
Танковый кулак маршала Конева. Решающую роль в предстоящем сражении должны были сыграть две танковые армии: 3-я
3-я гв. танковая армия не участвовала в Верхне-Силезской операции 1-го Украинского фронта и могла потратить оставшийся до начала Берлинской операции месяц на пополнение людьми и техникой и подготовку к предстоящим боям. Работа предстояла большая: после январских и февральских боев, а также контрудара противника под Лаубаном танковая армия П. С. Рыбалко являла собой жалкое зрелище. На 10 марта 6-й гв. танковый корпус насчитывал в строю 49 танков и 34 САУ, 7-й гв. танковый корпус — 19 танков и 3 САУ, 9-й механизированный корпус — 27 танков и 21 САУ, 50-й мотоциклетный полк — 6 танков, 14 бронетранспортеров. Только 57-й гв. тяжелый танковый полк, получивший 20 новых танков ИС-2, был достаточно боеспособным, и поэтому его включили в систему обороны 48-го стрелкового корпуса 52-й армии. Армия П. С. Рыбалко приводила себя в порядок на подступах к Бреслау. В случае попытки противника прорваться к осажденному городу потрепанные корпуса танковой армии могли преградить ему дорогу. Но в марте 1945 г. на внешнем фронте окружения Бреслау было тихо. Только по ночам над расположением войск армии стрекотали двигатели транспортников, летавших в «котел».
Поскольку 3-я гв. танковая армия наступала, подбитые боевые машины эвакуировались и могли быть восстановлены. Но ремонтный фонд был, конечно же, не единственным источником пополнения техникой. В течение марта месяца на пополнение армии поступило 187 танков и 75 САУ, 4360 человек. К началу Берлинской операции в составе 3-й гв. танковой армии насчитывалось исправными 397 Т-34–85, 12 Т-34–76, 22 ИС-2, 51 ИСУ-122, 39 СУ-100, 27 СУ-85, 45 СУ-76 и 39 СУ-57{177}.
Распределение этих боевых машин по корпусам и отдельным частям было следующим. 6-й гв. танковый корпус к началу Берлинской операции имел в строю исправными 133 танка и 49 САУ. 51-я танковая бригада корпуса насчитывала 40 танков, 52-я гв. танковая бригада — 37 танков, 53-я гв. танковая бригада — 38 танков. 7-й гв. танковый корпус имел в строю 133 танка и 54 САУ. 54-я гв. танковая бригада корпуса насчитывала 39 танков, 55-я гв. танковая бригада — 43 танка, 56-я гв. танковая бригада — 42 танка. 9-й механизированный корпус имел в строю 105 танков и 50 САУ. Соответственно 69-я механизированная бригада насчитывала 19 танков, 70-я механизированная бригада — 20 танков, 71-я механизированная бригада — 18 танков, 91-я танковая бригада — 38 танков. 57-й гв. тяжелый танковый полк насчитывал 22 танка ИС-2, 16-я самоходно-артиллерийская бригада — 39 САУ.
Численность танковой бригады по действовавшему на весну 1945 г. штату составляла 65 танков Т-34, штатная численность тяжелого танкового полка и самоходно-артиллерийского полка — 21 машина. По штату 1944 г. танковый корпус должен был иметь 208 танков Т-34 и 49 САУ. Таким образом, при средней численности танковой бригады около 40 машин, части 3-й гв. танковой армии были укомплектованы танками примерно на две трети штата. Однако, поскольку танковые армии были одним из главных средств борьбы, армия П. С. Рыбалко была пополнена личным составом почти до штатной численности. К 16 апреля 1945 г. армия имела 50 266 человек личного состава, что составляло около 90% штата. Однако армия к началу сражения за Берлин находилась в худшем состоянии, чем перед началом кампании 1945 г. К началу Висло-Одерской операции 3-я гв. танковая армия имела 55 674 человек личного состава, что составило 99.2% штатной численности. Укомплектованность танками и САУ перед Берлинской операцией также была хуже, чем перед Висло-Одерской: в январе 1945 г. в армии П. С. Рыбалко было 640 танков Т-34–85, 22 Т-34–76 (танков-тральщиков), 21 танк ИС-2, 63 ИСУ-122, 63 СУ-85, 63 СУ-76, 49 СУ-57. Бригады перед Висло-Одерской операцией имели практически 100% комплектность. В сражение за Берлин армия П. С. Рыбалко вступала в куда худшем состоянии.
Выведенные после окончания Верхне-Силезской операции в район Оппельна три корпуса 4-й гв. танковой армии начали марш на берлинское направление 7 апреля. Марш в район Зорау протяженностью 400–450 км проходил в период с 7 по 12 апреля. Марш не обошелся без инцидентов: в результате налета авиации противника была сожжена одна СУ-100, а два Т-34 получили повреждения моторно-трансмиссионной группы. Немецкая авиация напоминала о себе и перед наступлением: 62-я гв. танковая бригада была атакована шестеркой ФВ-190 15 апреля. Два самолета было сбито, потерь техники не было, но 2 человека погибли и 3 получили ранения.
Фактически 4-я гв. танковая армия провела маневр, симметричный проведенному перед наступлением в Верхней Силезии, оказавшийся столь неожиданным для противника. Быстрые переброски крупных механизированных объединений позволяли советскому командованию вводить противника в заблуждение относительно своих ближайших планов и наносить удар там, где его не ждали. Отследить перемещения танковых армий, менявших место своей дислокации буквально за несколько дней, противнику было очень трудно.