Берлин - Париж: игра на вылет
Шрифт:
Вторым скользким оселком, с которого Балк умудрился ловко соскочить, могла стать тема, проходящая под кодовым названием «Доктор Вадик». Повышенный интерес немцев к персоне царского фаворита, избавившего их кайзера от приступов хронического отита, мучившего как самого Вильгельма, так и весь его флот, был общим.
Кстати, на счет «всего флота», - я не оговорился. Достаточно сказать, что несколько флагманских броненосцев, на которых Экселенц имел обыкновение выходить в море, пришлось оснастить специальными противоветровыми закрытиями мостиков в два-три уровня. Это делало
Василий знал, что рано или поздно, но вопрос про «Вашего товарища с «Варяга», неизбежно должен прозвучать. А так как ничего нового и интересного сообщать людям, которым задана, или неизбежно будет поручена в ближайшее время разработка Вадима, он не собирался, то и «отмазу» подготовил заранее.
«Зря стойку делаете, ребята. Достаточно с вас того, что ушлый лис Гинце втерся к «молодому да раннему» в друганы-собутыльники. Хватит нам пока по этой линии одного канала для слива дезы, если в чем-то таком вдруг возникнет острая необходимость…»
Изобразив на физиономии самое глубокое и искреннее сожаление, Балк со вздохом поведал камрадам, что на крейсере их отношения с младшим корабельным врачем носили чисто служебный характер, а после известного боя у Чемульпо он Михаила Лаврентьевича видел лишь пару раз, причем «на бегу» и по окончании войны. Только, похоже, что сам Банщиков не особенно-то был этим встречам рад. Все-таки он теперь личный военно-морской секретарь Императора, птица высокого полета. А его бывший сослуживец хоть и продолжает водить дружбу с братом царя, но променял благородные флотские эполеты на погоны не полицейского или жандарма даже, а и того хуже…
***
Едва Василий закруглил свою ремарку о том, что далеко не все русские офицеры с пониманием относятся к переходу коллег на службу «политических ищеек», считая такой шаг несовместимым с воинской честью, как фон Пригер неожиданно поднялся и, мельком глянув на циферблат своего хронометра, решительно заявил:
– Господа, прошу извинить. Но мы с нашим дорогим гостем должны вас ненадолго покинуть. Чуть-чуть посекретничаем и вернемся.
Балку оставалось лишь с безмятежной улыбкой покорно последовать за ним.
– Василий Александрович, время поджимает. Уже четверть десятого, вот-вот должно начаться самое интересное. И тогда, боюсь, пообщаться тет-а-тет у нас уже не получится, - озабочено проговорил Пригер, выбирая укромное местечко в нише у стены мансарды, - Когда вновь представится такая возможность, я не знаю. Мой покойный наставник граф Монтс говорил, что единожды упущенный шанс вторично вряд-ли представится, поэтому, если Вы не против, дерзну сразу предложить откровенность за откровенность и открываю карты. Не возражаете?
Германец явно нервничал, что выдавала рефлекторная игра пальцев его левой руки, словно перебиравших
– Игра с открытыми картами? Что ж, пожалуй, с моей стороны отказ будет ходом и неэтичным, и глупым. Не говоря уж о моем долге младшего по отношению к старшему, - сдержанно улыбнулся Василий, - Если я правильно понял Вашу преамбулу, у Вас имеется вопрос, не терпящий отлагательств? Причем, касающийся моей нынешней деятельности, не так ли?
– Вы все верно поняли. Все так…
– Но в таком случае я сначала обязан предупредить Вас, господин капитен цур зее, что по роду службы нахожусь в весьма жестких рамках. Информацию определенного рода я просто не имею права разглашать кому бы то ни было.
– Естественно. Но я очень надеюсь, дорогой Базиль, на Ваше понимание того, что интересующая нас информация, которой Вы, возможно, обладаете, никоим образом не затронет интересов как ИССП, так и Российской империи вообще.
– Я весь внимание.
– Как Вы знаете, при персоне российского Государя постоянно находится офицер связи нашего Императора.
– Пауль фон Гинце.
– Да. Он мой хороший товарищ, мы дружим много лет. И недавно я получил от него конфиденциальное письмо, имеющее в определенной части отношение к Вам.
– Вот как? И чем же моя скромная персона…
– Василий Александрович, ну пожалуйста, зачем это уничижение? Или Вы желаете протянуть время?
– Извините, пожалуйста. Просто это так неожиданно…
– Ай, бросте! Пауль не тот человек, чтобы сообщать вздор или слухи. Тем паче, если при этом пишет, что информация касается исключительно меня одного. Вы понимаете, что это означает?
– Что об этом он не проинформировал даже кайзера.
– Тише, пожалуйста… Тише. Здесь даже у стен есть уши, так что лучше острые друг для друга моменты обходить без жестких утверждений. Хорошо?
Василий понимающе кивнул.
– Он характеризовал Вас как человека выдающихся способностей, по достоинству оцененного и царем, и его братом, и шефом вашей, так называемой, конторы. Мало того, наш славный Пауль считает, что Вы в курсе главных направлений работы ИССП и лично являетесь инициатором и важнейшим исполнителем ряда успешных операций Службы. Я не прошу подтверждения либо опровержения данной информации. Я объясняю, почему интересующий нас вопрос я задаю именно Вам.
– Я услышал Вас, Фриц. Но Вы же не имеете намерения меня завербовать, надеюсь? И Вы понимаете, что о нашем разговоре я в любом случае обязан буду доложить?
– Естественно, понимаю. Но вербовка - это или шантаж, или деньги за измену своей Родине и Государю. В Вашем случае, Базиль, эти банальности не сработают сами по себе, поэтому о подобном мне даже думать comme il ne faut. Тем более, что мы с некоторых пор рассматриваем друг друга как союзников… - немец пытливо взглянул Василию в глаза, - Нет. Я лишь ответственно предлагаю взаимовыгодное сотрудничество на благо наших держав: обмен полезной, важной для каждой из сторон информацией, с целью заключения прочного, всеобъемлющего и, что главное, длительного военно-политического альянса между Россией и Германией.