Бертолетова соль агентуры глубокого укрытия [СИ]
Шрифт:
Полковник упал в громадное, серого цвета, кресло и рукой махнул Григорию — садись. Тот сел и сказал:
— Что я должен делать и сколько будут платить?
В уголке шевельнулся лейтенант — «зубной врач».
— Сейчас вы познакомитесь с одним представителем. Он вам все и расскажет. — Нажал кнопку. Открылась дверь в самом конце кабинета, и вошел парень, лет сорока, среднего роста, коротко стриженый, красное обветренное лицо. Подошел к Григорию и представился: «Юра».
Полковник с лейтенантом зашуршали бумажками и вышли.
— Гриша, — ответил Загибайло.
— Где
— Подписка.
— Хорошо, намекни.
— Там, — показал рукой в сторону.
— Нефтехранилища?
— Угадал.
Юра помолчал, вытащил сигарету, закурил. Угостил оператора АРСН. Пустил пару колец из дыма. Видно было — тренировался. Кольца были солидные. Сказал:
— Две тысячи евро в месяц, контракт на год, возможно продление. Питание и все проблемы за счет фирмы. В случае гибели, удвоенная сумма всего контракта переводится лицу, оговоренному в том же контракте. В случае ранения, увечья, тяжелого заболевания — скользящая шкала расценок — там же, в контракте.
Юра замолчал, затянулся сигаретой и выпустил большое кольцо.
— Две тысячи евро? — уточнил оператор АРСН.
— Да.
— Это мало.
Юра удивленно посмотрел на оператора, у которого неожиданно возник торгово-спортивный рефлекс.
— Мало?
— Две тысячи евро это мало.
— Хм! — представитель неведомого батальона прошелся вдоль комнаты. — И сколько же?
— Четыре тысячи евро в месяц. Подъемные — месячный оклад. За каждую сбитую цель — месячный оклад. В случае смерти, — пятикратная…
— Стой, стой, стой, — замахал рукой с сигаретой Юра. — Григорий, не гони. Тебе мало двух тысяч?
— Я уже сказал.
— Хорошо, настоящий специалист себя ценит. Стреляешь хорошо?
— Мало не покажется. Из «Бура» с двух километров сбиваю бутылку.
— Двадцатилитровую?
— Из-под водки.
— Верить тебе, что пойти да жениться. Но хорошо. Досье на тебя неплохое. Посиди здесь. Пойду, позвоню по телефону.
Через минуту вернулся. Похоже, что и не звонил, а полномочия подобного рода у него имелись. «Маржевщик», — подумал оператор. — «Разницу в карман, похоже, кладет. Или премию получает». Юра сел. Уставился на оператора АРСН.
— Слушай, Гриша. Я сделал все, что мог. 2500 евро в месяц. Подъемные — тысяча. Вылетаем завтра утром. Все остальные пункты остаются на месте, — и откинулся в кресле, прищурено глядя на Загибайло, затянувшись сигаретой.
— Хорошо, демон-соблазнитель. Давай контракт. Хоть расценки и занижены, отработаем, как положено, в полную силу. И, обрати внимание, — я ничего не спросил.
— Я обратил. Загранпаспорта, конечно, нет?
— Конечно, нет.
— Давай сюда гражданский. К утру сделаем заграничный. Фотография на первом этаже, будешь выходить — сфотографируйся. Скажешь, на паспорт, в группу «А». Платить ничего не надо. «Демон-соблазнитель» снял ксерокопию с паспорта Григория. Поставил на нее печать и написал: «Копия верна». Расписался возле печати. Сказал: «На случай проверки документов». Вытащил из стола визитку и протянул оператору
— Это наша гостиница. Переночуешь, а утром, к девяти часам я жду тебя здесь. Свежим как огурец. Вопросы есть?
Вошли полковник и лейтенант со своими бумагами, о чем-то громко говоря и не обращая внимания на Юру и завербованного оператора АРСН.
— Пойдем в соседнюю комнату, — тихо сказал Юра. — Заполнишь контракт и получишь подъемные.
25.
— Опять к ведьмаке приехали. Ууу… Лешие её никак не заберут! Как явится в ридну хату раз в году, так и прут к ней черти такие же. Вона, джипа какая! На дорогу не влазит. А всё лезет, лезет, лезет… Надо же до ведьмаки долезть! Она на метле уже не летает! Ей лень. К ней сами, на вот таких телегах, чертяки ползут. Ууу… Нечистая сила! — Бабка стала быстро креститься, сплюнув через плечо.
— Да ладно, тётя Дуся. Что вы так её не любите? Ну, работает она в Киеве, и друзья у неё там же. Вот и едут. Что же тут такого?
Молодая девица и пожилых лет женщина сидели на скамеечке у хаты и смотрели на медленно ползущий по сельской улочке чёрный джип громадных размеров. Медленно прополз мимо них, урча как пещерный лев.
— Она же не замужем, тётя! Не замужем! — повторила девица. — Чего же на таких красивых машинах не покататься? Я и сама бы туда села. — Вздохнула. — Но не зовут.
— Чиво?!! — обернулась к ней тётка. — Бесстыжая! Что говоришь, окаянная дурёха! К чертям в коробку хочешь залезть?
— Да не черти там, тётя Дуся. Там мужчины.
— Мужчины все черти.
— Не все. — Девка вздохнула и принялась грызть семечки.
— Все! — крикнула бабка.
— Не все, — повторила девка.
— Все!!! — повернулась к ней бабка и уставилась на племянницу всей своей индюшачьей морщинистостью. Та выдержала взгляд. Выплюнула семечку. Упрямо не отреклась:
— Не все.
— Все!!! Дурёха, дурёха, дурёха! Все, все, все!!! А енти в джипе вообще чертяки самые главные. Что ты болтаешь? Что ты несёшь? Захотела в банку к чертям? Мать твоя покойная в гробу перевернётся от такой новости. И язык у тебя не отсохнет молоть богохульные речи! Совсем совесть твоя уснула, я вижу. В коробку к чертям?!! Тьфу! Тьфу, тьфу, тьфу!!!
— Тётя Дуся, не полезу я в банку, успокойтесь.
— Такыж сказала бы сразу. Зачем старую сестру твоей матери изводить. Вон, Леська пускай свою мать изводит. Так в могиле мать давно. И батя. Одна осталась. Чего, спрашивается, одна?
— Так она же с чертями, — невинно сказала племянница.
— Тьфу!!!
Красавица Леся пристрастно глядела на собеседника сквозь голубоватые очки и разглядывала его внешность. Нормальный парень, уверенный. Видно, что знает, чего хочет. Их разделял круглый стол из морёного дуба. Леся ещё раз вгляделась в собеседника, пока он что-то говорил. Это был человек средних лет. В глазах читалась способность мыслить. Сангвиник. Она ему поможет, чтобы он там ни просил. Решила сразу. Порядочных людей нужно ценить, беречь, лелеять и уберегать от вымирания. Это было её твёрдое убеждение.