Беру тебя напрокат
Шрифт:
Через несколько секунд Ника сама подается ко мне, моя рука ныряет под подол ее платья совершенно безнаказанно, пальцы достают почти до трусиков. Но я к ним не лезу. Мне нельзя наглеть. Я позволяю себе еще только пару секунд поцелуя, а потом решительно отодвигаю Нику от себя. Встаю и иду к камере.
— Ну как? — чуть севшим от волнения голосом спрашивает Ника.
Я делаю озабоченное лицо:
— Прикинь, забыл запись включить.
Глава 14.
О боже! Я не могу больше с ним целоваться. У меня и так уже голова ватная, а внизу живота все просто раскалилось. Еще пару минут — и я отдамся Петрову в ближайшей гостинице. Причем сама буду умолять о том, чтобы он…
— Эй, ты в порядке? — Никита смотрит на меня с недоумением.
— Да.
— Придется снимать еще, — говорит он разочарованным голосом. — Вот досада!
Я дергаюсь и подскакиваю:
— Нет, я не могу.
— Почему?
— Мне надо в туалет! — брякаю я первое, что приходит в голову.
— В туалет? — в его голосе проскальзывает что-то похожее на насмешку. — Ну иди!
Мне прямо дурно делается от выражения его лица. Вот почему у него такие глаза, будто он в курсе того, что со мной происходит? Он ведь не может знать. Не может! Или по мне видно, как я завелась? Ой, мамочки, только не это!
Я подхватываю сумочку и, на самом деле, убегаю в туалет. Мне нужно время, чтобы прийти в себя, вернуть самообладание. Раньше оно мне ни разу не отказывало, а сейчас я кисель киселем. И не знаю, что делать. Не знаю, как противостоять этому дурацкому возбуждению, которое вызывают во мне поцелуи Петрова.
Гад слишком хорошо целуется. Прямо на десять баллов. Поначалу у меня еще получалось отвлекаться от приятных ощущений, а потом вся сознательность вдруг испарилась.
Мой взгляд цепляется за раковину. Умыться! Мне надо умыться, чтобы справиться с наваждением. Тушь у меня водостойкая, так что можно.
Я пускаю холодную воду и, набрав ее в ладони, старательно плескаю в лицо. Повторяю так раза три. Некоторые капли попадают на платье, но мне плевать. Мне хочется быстрей прийти в себя. И это, кажется, получается. Лицо перестает гореть, тугой узел в животе медленно слабеет.
Фух! А теперь надо подумать о чем-нибудь неприятном, чтобы окончательно прогнать игривое настроение. Я зажмуриваюсь и перебираю в голове все, что ненавижу: суп с щавелем, грязную обувь, передачу показаний счетчиков по интернету. Неприятные воспоминания действуют даже лучше ледяной воды. Через пару минут я совсем-совсем спокойна. Даже не ожидала, что справиться с возбуждением будет настолько легко.
Видимо, не так уж сильно Петров меня и распалил. Больше со страху навоображала себе.
Поправив макияж, я возвращаюсь в зал. Заказ уже принесли.
— Сразу отснимем еще пару дублей или после обеда? — предлагает выбрать Петров, когда я сажусь за стол. Он буквально раздевает меня взглядом.
Меня от выражения его лица почему-то
— Лучше после продолжим снимать, — поспешно говорю я. — Ненавижу есть холодное.
— Хорошо, — Петров улыбается.
Я хватаюсь за вилку. Так! Мне надо обязательно откосить от съемок — хватит с меня на сегодня эротически впечатлений. Моя психика на них не рассчитана. Вот найду себе парня, тогда буду снова целоваться с Петровым. А пока лучше воздержаться. Ни в жизнь себя не прощу, если вдруг окончательно потеряю голову и отдамся этому гаду.
Я нарочито медленно ковыряю свой пирог. Минут через пятнадцать нашего «застолья» Петров уже подчищает свою тарелку, а я успеваю «освоить» лишь половину собственной порции. Играть в черепашку непросто, но приходится стараться. Поцелуи должны быть отложены до лучших времен — точка!
Никита поглядывает на часы и смотрит на меня с укоризной.
— Тебе лучше ускориться.
— Я и так на максимуме, — огрызаюсь я и начинаю есть еще медленней. Пережевываю очередной кусочек раз пятьдесят.
Петров смотрит на меня с недоумением.
— Я всегда долго жую, — будничным тоном поясняю я. — Родители так приучили. И диетологи советуют. Поверь, это очень хорошая, полезная привычка.
— А, по-моему, тебе нужна помощь. — Он по-хозяйски лезет вилкой в мою тарелку и отламывает у моего пирога приличный кусок румяной корочки.
Я даже подпрыгиваю от такой наглости.
— Эй, ты что творишь? Если ты не наелся, закажи себе что-нибудь еще, а чужие тарелки разорять не стоит.
Петров самодовольно улыбается, но к совету прислушивается: подзывает официанта, чтобы заказать себе еще кофе.
— И мне капучино, пожалуйста! — вклиниваюсь я. — И каких-нибудь фруктов. И печенья.
Никита снова демонстративно смотрит на часы.
— Что не доем — с собой заберу, — не моргнув глазом, обещаю я.
Он грустно качает головой:
— Поснимать уже не успеем.
— Не страшно. Это же не последняя кафешка в нашей жизни.
— И правда, — ухмыляется он. — Тем более целоваться и в других местах можно. Главное, красивый фон выбрать. У меня в каюте, кстати, очень романтична обстановка — для поцелуев идеальна. Когда придешь сегодня делать обзор моего сьюта, снимем и пару дублей с поцелуями.
— Какой еще обзор сьюта? — слабым голосом уточняю я.
— Ну как же? Мы же вчера договаривались. Ты прямо напрашивалась.
— Знаешь, я вчера была немного не в себе.
— Да, — он печально качает головой, — тебе было плохо из-за духоты. Я помню.
Лицо у него грустное, но в глазах пляшут чертики. Такое чувство, что Никита специально меня дразнит.
Я набираю полную грудь воздуха, а потом тараторю:
— Сегодня утром я поняла, что мне не нужен обзор твоей каюты. Зачем он мне? Он в формат моих влогов вообще не впишется.