Беру тебя напрокат
Шрифт:
***
Первое, что я чувствую, когда просыпаюсь на следующее утро, — это стыд. Мне даже вспоминать не хочется, как вчера я млела от прикосновений Петрова и его поцелуев, как напрашивалась к нему в гости. Вот что на меня нашло, а? Это же просто позор. Позорище!
Я утыкаюсь лицом в подушку и напрягаю всю свою волю, чтобы не зарычать от злости на себя.
Спустя какое-то время мне, к счастью, становится легче. В голову закрадывается мысль, что Петров ходил на курсы пикапа, потому меня и будоражит так наше общение. Правда, подобные фантазии «греют» совсем
Хотя чего там? Я еще в детстве была деловой колбасой. Пока другие девочки читали сказки о принцессах, я штудировала папину энциклопедию, посвященную географическим открытиям. Пока одноклассницы тискались с мальчишками на дискотеках, я «мучила» «Фотошоп».
Но против природы не попрешь. Проклятые гормоны требуют от меня рожать деточек, потому-то у меня и срывает крышу в присутствии Петрова. Из-за нашего совместного проекта я вынуждена подпускать его слишком близко — естественно, запускается химия, отключаются мозги. И, похоже, с этим ничего не поделать. Разве только переориентировать свои чувства на кого-то другого.
Да! Точно!
Я даже сажусь на постели, окрыленная этой идеей. Мне срочно нужен парень! Мне нужен человек, с которым я смогу утолить это дурацкое половое влечение. Чтобы не достаться врагу, надо быстренько отдаться кому-нибудь другому.
— Ты чего такая счастливая? — спрашивает меня Женька, которая тоже проснулась и потягивается.
— А с чего мне грустить? День сегодня явно будет классный.
Когда она собирается еще что-то сказать, в дверь нашей каюты громко стучат.
— Кто это? — изумленно спрашивает Женька.
— Не знаю.
Она сползает с кровати и идет открывать. За дверью обнаруживается Валера, вид у него немного смущенный.
— Доброе утро, девушки, — говорит Валера, пялясь себе под ноги. — Никита просил передать, что ждет вас в десять утра в буфете для того, чтобы обсудить планы на день.
— Хорошо! — кричу я с кровати и улыбаюсь. — Мы подойдем.
Он уже разворачивается, чтобы уйти, как Женька вдруг хватает его за рукав:
— Валера, подожди.
— Что? — он вздрагивает и становится таким красным, что даже странно.
— Ты мог бы мне кое в чем помочь?
Я даже чуть ерзаю, не в силах понять, что Женька задумала. Сестра же расслабленно облокачивается о косяк и щебечет:
— Мне в художке на лето задали нарисовать серию портретов. Мне нужны интересные лица, и у тебя как раз такое. Ты не мог бы мне сегодня попозировать немного?
— Я? — он даже слегка пятится назад.
— Ага!
— Нет, — неожиданно твердо отказывается Валера. — Я не могу.
— Может, тогда завтра?
— Нет, я никогда не могу, — вжимая голову
— Неужели ты не можешь выкроить хотя бы двадцать минут? — раздражается Женька.
— К сожалению, нет. Мне, кстати, даже сейчас надо спешить, — говорит Валера и чуть ли не вприпрыжку уносится к лифтам.
Женька поворачивается ко мне с мрачным видом:
— Видала? Такое чувство, он меня боится.
Я только руками развожу.
Я и Женька заявляемся в буфет за полчаса до назначенного времени. Во-первых, мне хочется успеть поесть до встречи с Петровым (в его присутствии у меня явно аппетит пропадет). Во-вторых, я надеюсь немедленно подцепить себе кого-нибудь, чтобы освободиться наконец от диктатуры примитивных инстинктов.
— Ой, а где все? — при виде почти пустого зала у меня портится настроение.
— Наверное, на берегу, — предполагает Женька. — Наш лайнер пришвартовался в Мессине еще в восемь утра, погода хорошая, вот народ и ринулся по местным кафешкам.
— Черт! Черт! — тихо бурчу я и шарю взглядом по ближайшим столам.
Как же не вовремя эта Мессина, это безлюдье! Хотя подождите, рано паниковать — справа по курсу все же имеется вполне симпатичное лицо.
Мое сердце пропускает удар.
— Ник, тебе сырников положить? — заботливым голосом спрашивает Женька, внимательно изучая стойки с едой.
— Положи, — я прищуриваюсь, чтобы углядеть, есть ли у заинтересовавшего меня парня обручальное кольцо. Он сидит довольно далеко — у окна. У него светлые глаза и почти белые волосы. Мне плохо видно его руки, но кольца, кажется, все же не наблюдается.
— Держи! — Женька вручает мне поднос с двумя тарелками. — Что пить будем?
— Все равно.
Она добавляет на мой поднос два стакана апельсинового сока и оглядывает зал:
— Где сядем?
— Иди за мной! — говорю я и решительно двигаю к выбранному парню.
Вообще, я не привыкла навязываться, но сейчас придется задвинуть подальше собственные принципы. Время поджимает.
— Доброе утро! — я игриво улыбаюсь намеченному блондину и нагло плюхаю свой поднос на его стол. — Как поживаете?
— Что? — чуть обескуражено спрашивает он по-английски. — Я не понимаю…
Я сажусь напротив него и здороваюсь уже на инглише. Женька стоит рядом с подвисшим выражением.
— Садись! — командую я и отодвигаю соседний стул.
— За… зачем?
— Нам нужна языковая практика, — нагло вру я.
Немного помявшись, сестра все же присаживается рядом.
— Девушки, вам — что, места мало? — блондин удивленно оглядывает сначала зал, а потом нас.
— Мы всегда садимся здесь. Это наш столик, — я пытаюсь добавить кокетства в свою улыбку. — А вы что, социофоб?
— Нет.
— Ну и прекрасно!
Я складываю руки на столе, как школьница: одну на другую, а потом чуть подаюсь вперед, чтобы привлечь внимание блондина к своей груди, так и норовящей выскользнуть в вырез майки. Блондин чуть напрягается, но взгляд у него скользит куда надо.