Берзарин
Шрифт:
Глава восьмая
«БЕРЗАРИН — ОСВОБОДИТЕЛЬ И ДРУГ…»
Первый советский комендант Большого Берлина Николай Эрастович Берзарин находился на этом уникальном посту 54 дня. Именно такой отрезок времени отпустила ему судьба. Таким оказался его «комендантский час».
Это были бесподобные дни для всех, кто жил в ту эпоху. Ничего подобного никогда не было и не будет. Это были дни, когда, наконец, отгремели залпы и на многострадальную землю Европы снизошел покой и воцарился мир. Так уж повелось, что люди в своих хрониках, летописях, ученых трудах, в произведениях литературы и
Но как оценить, с чем можно сравнить свершения человека в те дни, когда над истерзанной войной землей только-только встает заря мирной жизни? Человек-творец, человек, жаждущий счастья, воевал, разрушал, когда это было неизбежно. Однако он прибегает к оружию и вынужден вступать в единоборство со злыми темными силами не по своей воле, его вынуждают на это обстоятельства, и он воюет потому, что ему нужен мир.
Всякие аналогии, сравнения, как известно, рискованны. Но я решаюсь назвать здесь имя военного гения, Наполеона Бонапарта. Если поразмыслить, он ведь вел войны тоже… ради созидания! Он был в этом уверен. И Наполеон не так уж высоко ценил свои, несомненно, исторические победы. Он писал, что его многочисленные победы на полях сражений будут, в конце концов, забыты людьми. Наполеон в заточении, автор мемуарных сочинений, обдумывая финал своих деяний, задавался вопросом: что же останется от его дел в памяти поколений? И дал на свой вопрос ответ: никто и никогда, а Франция в особенности, не забудет созданный им, Наполеоном, кодекс… Кодекс Наполеона, открытые им правовые аспекты, основы норм существования общества конца XVIII — начала XIX столетия. В такой самооценке Наполеон не ошибся. Мы можем добавить, что к его кодексу люди обращаются и поныне.
В XXI столетии граждане Франции, обсуждая на своем референдуме проект конституции Европейского союза, имели для своих умозаключений базу, наполеоновский кодекс… Страна Бонапарта и Шарля де Голля брезгливо забраковала самодельное творение стряпчих из натовского Брюсселя.
Думается, что вопросы, сродни тем, которые мучили в конце жизни Наполеона, ставили перед собой и Петр Великий, и Александр Суворов, и Бисмарк, наши военные деятели, прежде всего Георгий Жуков… Они искали и находили на своем жизненном пути заметные и ценные вехи, не связанные с полководческой деятельностью. Ибо, как, наряду с гениями человечества, пророками, утверждает Альфред де Виньи — война осуждена Богом и проклинаема даже теми людьми, которые непосредственно участвуют в ней и которых она приводит в тайный ужас…
Русские воевали, ненавидя войну, ненавидя ее зачинщиков той ненавистью, к которой звало слово наших пророков — Льва Толстого, Федора Достоевского. Но вот отгремели залпы, погасли пожарища. Обозначился переход нашей державы на рельсы мирного строительства. Жаждали мира и соседние с нами народы. И оказалось, что в наших вооруженных силах, заброшенных в зарубежную даль, есть личности, которые вполне готовы сменить мечи на орала в изменившейся обстановке. Таким человеком предстал перед миром Николай Берзарин, лидер-освободитель немецкой столицы от гитлеризма. Человек, отмеченный самыми высокими наградами родины.
Те стратегические боевые операции, которые войдут в историю как высокие образцы военного искусства, для него теперь не имели никакого значения. Его верный ближайший соратник Федор Боков как-то сообщил нам, ветеранам 5-й ударной, что Николай Эрастович, страдавший от незаживших ранений, говорил о себе невоенном, о себе, как человеке, вышедшем в отставку — только бы ее приняли. Даже блестяще осуществленные Висло-Одерская и Берлинская операции, являющиеся частью сталинско-жуковского плана уничтожения нацизма, для него, Берзарина, означали всего лишь этапы невыносимо тяжких трудов. Он вспоминал Северо-Запад России, Прибайкалье, Приморье — милые его сердцу пейзажи. «Отставником пойду
79
См.: Н. Э. Берзарин. Автобиография. 26.4.1936. ЦАМО РФ. Оп. 1 864 326.
В Берлине комендант Берзарин, узнав, что в одной из дивизий большая группа студентов-иркутчан уезжает домой, посетил этих заслуженных воинов и в прощальной речи с огромной душевной теплотой отозвался об этом крае, о Байкале с Ангарой. Эти места не могут служить ареной военных действий, они священны. Они олицетворяют красоту всей земли, красоту России, для которой превыше всего доброта, честь, долг.
Потом уезжали студенты-третьекурсники — воины, призванные из Новгородчины. Берзарин и их проводил самолично. Вспомнил таинственный Селигер, гору предков — Ореховну. Места эти изумительно красивы, и кощунством, издевательством над природой стало то, что их коснулась саперная лопатка оккупанта. Он, Берзарин, мечтал вернуться на родину и первым делом приехать на побережье Селигера, в окрестности деревни Свапуша, пройти через лесные заросли к бревенчатому домику, где бьет из-под земли небольшой родничок. Здесь рождается Волга, главная река России. Командарм общался там с простыми, смелыми людьми и там всем своим сердцем понял, что такое нравственность. И потому фашистам не удалось преодолеть этот священный рубеж. Немцы ушли отсюда побежденными.
Война — это кровь, грязь, страдания…
Во время войны было много случаев, когда потерявшие друг друга члены семьи воссоединялись. Бывало, что сын потерял отца; братья, чьи судьбы разбросала по белому свету война, наконец встретились или один из них узнал, что домой пришла «похоронка»…
А я поведаю об одном факте.
На подходе с боями к Берлину генерал-майору Николаю Захаровичу Галаю, нашему комдиву, передали, что в соседней дивизии, в одном из стрелковых батальонов, служит и опален огнем сражений его родной отец. Комдив-сын рванулся к нему — он с начала войны не знал, где его папаша — их родная деревушка была захвачена фашистами.
Лихолетье порвали семейные связи, и их не удавалось восстановить.
Генерал встретился с командованием дивизии, и те скоро доставили ему, сыну Захара, поседевшего усатого бойца с медалью «За отвагу» на груди. Он ушел в партизаны, а селение враги сожгли. Отряд партизан, в котором оказался Захар, в подходящее время вступил в ряды Красной армии…
Встреча генерала Галая с отцом не стала сенсацией и все же вышла трогательной, кое-кто из присутствующих даже прослезился. Пока писари готовили документ о передаче солдата генералу, сам боец куда-то исчез. Через полчаса старый воин вернулся к сыну с вещмешком, где находилось все его движимое и недвижимое имущество.
— Куда ты ушел, я беспокоился, — заметил генерал.
— Понимаешь, сын, я отправился на поиски котелка и алюминиевой ложки, — ответил боец. — Свои пришлось отдать новобранцу, тот еще не обзавелся… Не знаю, как быть, но у меня нет котелка…
— У нас, батя, в дивизии мы подберем тебе посудинку, — ответил сын. — Поехали!
Отец стал бойцом в дивизии, командовал которой его сын-генерал. Без котелка он, конечно, не остался. И скоро отправился домой, восстанавливать хозяйство своей сельхозартели. В родной Белоруссии.
Провожая своих солдат домой, Берзарин, дав им напутствие, говорил, что они с маршалом Жуковым считают себя посланцами народов России и вынуждены еще на некоторое время остаться здесь, потому что призваны показать здесь ее великодушие, дать представление о ее высокой духовности.
Каждая историческая эпоха порождает, условно говоря, свой собственный «кодекс Наполеона». В Германии этот «кодекс», можно сказать, начинается с приказа первого советского коменданта Берлина генерала Н. Э. Берзарина от 28 апреля 1945 года № 1.