Бес
Шрифт:
— В этот момент его лицо напоминало лицо совершенно невменяемого маньяка, и мне казалось, что в нем от моего Саши не осталось и следа.
— Да пошел ты. Чокнутый сукин сын.
— Еще какой. Ты пока что даже не представляешь.
В эту секунду он схватил меня за руку, толкнул за двустворчатую дверь со стеклянными вставками и тут же закрыл ее запер снаружи. Я прижалась лицом к стеклу, еще не понимая, что именно меня ждет здесь. А он покрутил ключом и расхохотался так громко, что, кажется, все стены начали трястись.
— Задание, маленькая Ассоль. У тебя всего лишь сорок минут выйти отсюда. А не выйдешь, я тебя оставлю здесь еще на несколько раундов, вместе с призраками всех тех, кого вы с твоей матерью
Первые минуты мне казалось, что все это шутка, и он выпустит меня, или что это все мне снится. Но свет вдруг погас, и включились тусклые лампы в железных плафонах под потолком. Точно такие же, как были в больнице. Они мерзко потрескивали, и возле них роились мушки и мотыльки. Я осмотрелась по сторонам. Крикнула в пустоту. Никто не отозвался. А где-то вдалеке раздался сдавленый стон. О, Боже. Здесь кто-то есть? Я бросилась на звук. По темным коридорам, вниз по лестнице. В подвалы. И пока бежала, позади меня тушился свет. Значит, и это продумано. Меня нарочно куда-то загоняют.
Внизу в темноте в нос ударил запах крови и вонь страданий. Иногда ты ощущаешь ее кожей, эту вонь безысходности тех, кто побывал здесь до тебя. А потом я увидела какого-то человека, прикованного за вывернутые руки к балке над потолком, окровавленного, истерзанного, с жуткими ранами по всему телу. Он находился в стеклянном кубе, прикрепленном цепями к потолку. Я бросилась к нему, ударила кулаками по толстому стеклу и замерла в ужасе. Потрескавшиеся губы несчастного, кажется, шептали "помогите".
Я смутно узнавала этого человека. Он постарел, истощился, но я точно его когда-то видела… Один из охранников в больнице матери.
Я не верила, что все это вижу своими глазами, что Саша способен на это. А потом нервно усмехнулась, он способен не только на это… он способен грызть людей зубами. Где-то под потолком затрещало, как радио-связь, и я услышала голос Беса.
— Его жизнь в твоих руках, Ассоль. Вся власть. Как у Бога. Ты можешь его спасти. Для этого всего лишь нужно найти один артефакт. Это нечто или некто, которое способно открыть любую дверь, влезть в каждое окно без стука и без ключей, взломать любой, даже самый ржавый и уродливый замок, выкорчевать с мясом его сердцевину. Время пошло. На этот раунд у тебя есть всего тридцать минут, иначе он умрет. В любом случае, этот артефакт откроет тебе дверь на временную свободу.
Вначале я не поняла… вертела головой, пытаясь избавится от наваждения, от ощущения нереальности. Пока в куб не полилась вода… и тогда я поняла, что задумал Саша.
Я не знала, что мне нужно искать… не знала, чего он хочет от меня, этот ненормальный, поехавший на своей власти ублюдок. Я носилась по коридору. Толкала запертые двери, била в них кулаками, ломала ногти о дверные ручки.
Подонок. Что искать? Все закрыто. Здесь только коридор, проклятые лампочки и зеркало, мимо которого я пробегала несколько раз. Я думала, что где-то в стенах, в панелях скрыто углубление с потайным ключом. Как он сказал? Взломать замки, открыть двери, окна. Что это может быть? Взрывчатка? Что, черт тебя раздери, это может быть? Я снова и снова возвращалась к кубу, в котором несчастный погружался в воду и истошно кричал, но я не слышала его голоса.
Я ползала по полу, пытаясь сорвать доски, я отгибала края обоев, я царапала их ногтями и билась в двери. Я крутилась вокруг куба и ничего не могла сделать. Мужчина погружался в воду все быстрее, она уже поднялась до его горла.
— Отпусти его. Хватит. Что ты хотел доказать? Что я идиотка? Что я проиграю? Хорошо, я проиграла, а ты гений. Ты всегда был гением. Отпусти его, Сашаааа. Он ни в чем не виноват. Это только между мной и тобой.
О,
Внутри что-то оборвалось, и я со стоном сползла на пол, когда человек застыл и перестал биться. Меня трясло, как в лихорадке, зуб на зуб не попадал. Я смотрела на несчастного, и внутри все скручивалось в тугой узел жалости и безысходности.
Я не смогла… У меня не получилось… Как же так? Он обманул меня. Здесь не было артефакта… Солгал. Подонок. Он просто сошел с ума. Он не человек больше. Медленно подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение — щеки залиты слезами, и волосы выбились из косы. Стучу зубами, глядя самой себе в глаза. Захотелось разбить проклятое стекло. Я сдернула и схватила его в руки, швырнула на пол так, что оно разбилось вдребезги, и в этот момент куб с треском распался на части, из него хлынула вода прямо на пол. Щелкнул замок в следующей двери. Я медленно перевела взгляд на стену. Под зеркалом на гвоздике висел клочок бумаги. Я схватила его и содрогнулась.
"Это ты, моя девочка. Артефакт — это ты, чья грязная, изощренная ложь просачивается в окна и двери, просачивается в сердце, чтобы разодрать его потом на куски. Твоя красота убивает. И его ты тоже убила".
Я закричала и разорвала бумажку на клочки, швырнула в воду. Вышла за двери, утопая по щиколотку и глядя на длинный больничный коридор.
Потом резко обернулась и посмотрела на осколок зеркала.
Мой взгляд зацепился за него как за якорь, как за спасение, как за мой ответный удар. Ни черта ты не выиграл. Ни черта ты не хозяин положения. Только я решаю, кто я, какая я и как я буду жить. Его выведет из себя то, что я сейчас собираюсь сделать. Он будет вне себя. Конечно, это ничто по сравнению с его гениальным изобретением, это всего лишь капля в море его грандиозных планов адского маньяка, но все же это будет как укол иголкой в самое сердце. Месть. Пусть не только ему, но и себе. Но что есть я? Себя я давно не люблю. Я себя презираю, и мне противна любая мысль о себе.
Сжала осколок, тяжело дыша, глядя прямо в камеру над потолком, вспоминая, как валялась у него в ногах там, в камере. Вспоминая, как он там уже убил меня.
"…— И это не я. Так ведь?
— Ты. Только ты. Твоя она. Девочка, слышишь, Сашааа? Девочка у нас будет. Маленькая. Наша.
За руки его дрожащие схватить и к животу прижать.
— Скоро шевелиться начнет. Так врач сказала.
И опять наивной дурочкой раствориться в нем, прижаться к его рукам.
— Я так люблю тебя, так люблю. Адвокаты говорят, что, может, и не много тебе дадут, что есть какие-то смягчающие обстоятельства. Я ждать тебя буду. Мы будем. Я и дочка твоя. Не брошу тебя, слышишь? Я приезжать к тебе буду. Ждать буду, любимый. Ты не думай ни о чем. Ты сердце свое слушай… сердце. Оно знает. Забуду слова твои, не было их… не было.
— Ты забудешь? ТЫ?
Подскочил ко мне и навис, глядя на меня… на живот.
— А что так? Бросил тебя хахаль твой? Узнал, что трахалась с нелюдем, и побрезговал после меня-то? Или уже и не от него? А, впрочем, мне плевать.
Думала, нашла лошка, который тебя и с выродком от другого возьмет, если напоешь, что его он? Так ты ошиблась, ДЕВОЧКА МОЯ. Даже у такого ублюдка, как я, гордость есть. Забудешь? Да, ты забудешь. А мне как забыть? Мне?
Опустился на колени рядом со мной. В глаза смотрит жестко, с ненавистью. Так, словно я последняя тварь.