Бесценная награда

Турчанинова Наталья Владимировна

Так, что дальше!? Энджи мгновенно проснулся, тоже услышав странный разговор, и тревожно посмотрел на меня. Я же на всякий случай незаметно проверил, легко ли достается клинок из ножен. Любитель лошадей, наконец, отклеился от стойки и решительно направился к нам, без приглашения уселся за стол, уставился на меня безумными глазами и спросил:

— Твой конь?

— Мой. — Ответил я спокойно, почти равнодушно.

— Продай!

Энджи едва не подавился пирожком, а я сумел сохранить высокомерно-невозмутимое выражение лица, хотя обомлел внутренне от этого

предложения.

— Не продается.

— Хочешь пятьсот?!.. Нет, тысячу?

— Милейший, я же сказал, жеребец не продается.

— Полторы! Полторы тысячи!

А забавно было бы согласиться. Нет, Буллфер убьет меня, если узнает, что я хотел продать его всего за полторы тысячи. Он хоть и бывший Хозяин, но стоит дороже.

— Я сказал, нет.

Любитель лошадей побагровел и заорал, выкатив глаза.

— Да за эти деньги ты сможешь купить себе десяток лошадей!

— А мне нравится этот.

— Зачем он тебе?! Ты же его за год заездишь! Тебе, что деревенская кляча, что скаковой жеребец! Хоть бы подковал его, олух! Или денег на новые подковы нет?!

Я представил себе, как этот несчастный ведет Буллфера в кузницу и вылетает оттуда с новенькими подковами на заду.

— Ну, что, согласен? Берешь деньги? — Заметив на моем лице улыбку, с надеждой спросил покупатель.

— Нет, жеребец не продается. Ни за полторы тысячи, ни за десять.

Лошадник презрительно плюнул, обозвал меня длинным, замысловатым ругательством и выскочил из таверны. Энджи улыбнулся.

— А я уже подумал, что ты не удержишься и продашь ему Буллфера.

— Была у меня такая мысль.

Ангелок рассмеялся, а потом зевнул и потер глаза.

— Гэл, я что-то устал…

— Понятно, ваша светлость. Сейчас провожу вас отдыхать.

Комната наша оказалась просторной, теплой, чистой, с двумя кроватями, окном, закрытым ставнями и большим камином. Энджи добрался до своей постели, забился под одеяло, блаженно вздохнул, сладко зевнул и пробормотал сонным голосом:

— Гэл, ты, пожалуйста, сходи к Буллферу. Может быть, ему холодно, или он голодный…

— Ладно. — Пообещал я, поворачивая фитиль в лампе. — Схожу.

В комнате стало темно, и отсветы камина разрисовали стены багровыми полосами. Почти как у нас… Я вдруг затосковал по дому, по всем нашим длинным переходам, высоким залам, по своей уютной комнатке… даже по бесам. Как они там? Подневольный ведь народ, какой Хозяин будет, такому и служат. Эх! Не снимая сапог, я завалился на кровать и потянулся. Хорошо! В темноте чуть слышно потрескивало пламя, и тихонько посапывал ангельский мальчишка. Меня тоже потянуло в сон, хотя планы на этот вечер были грандиозные, служаночка-то весьма многообещающе на меня поглядывала. Не рассчитал я с едой и слегка объелся…

Разбудили меня странные звуки. Во дворе кто-то вопил, испуганно ржали лошади, истошно лаяли собаки. Режут что ли кого? Потом я услышал лязг, грохот и хруст, словно десяток топоров одновременно врубаются в деревянную стену.

— Гэл, что это? — услышал я встревоженный голос Энджи, вскочил и распахнул ставни.

По двору

в свете факелов метались полуодетые люди, ловя взбесившихся лошадей. Двери конюшни были распахнуты, а стены ее дрожали.

— Буллфер! — воскликнули одновременно мы с Энджи.

Я первым выскочил во двор, следом за мной, на ходу натягивая курточку, скатился с лестницы ангелок. На меня тут же налетел трактирщик, схватил за рукав и заголосил:

— Сделайте что-нибудь! Этот ваш чертов жеребец взбесился! Он нас всех поубивает!

Я отпихнул его и помчался к конюшне. Энджи, цепляясь за мой ремень, спешил следом. Растолкав любопытствующих, мы пробились к воротам. На земле, около бочки с водой сидел человек с окровавленным лицом, он стонал и время от времени прикладывался к кувшину с вином. Возле него хлопотала все та же служаночка, и глаза у нее от ужаса и любопытства косили как у зайца.

Я прошел мимо раненого и осторожно заглянул в конюшню…

Буллфер методично разносил стойло в мелкие щепки. Под ударами его копыт деревянные перегородки разлетались на куски, столбы, поддерживающие крышу, ломались как спички, тонкие стены сотрясались. На стропилах, под потолком, уцепившись руками и ногами за брус, висел человек и вопил, не переставая. Похоже, Буллфер подбирался именно к нему.

— Что случилось? — спросил Энджи, стараясь перекричать грохот и треск.

А ничего особенного не случилось. Любитель лошадей, обозленный отказом, решил увести у меня «жеребца». Не придумав ничего лучшего, он нанял двоих не особо отягощенных совестью граждан. Темной ночью они пробрались в конюшню и вместо тихой послушной лошадки, столкнулись с разъяренным демоном. И началась потеха. Одному из конокрадов удалось сбежать, другой, каким-то образом забрался под потолок, спасаясь от гнева Хозяина.

— Уберите его! — Орал несчастный. — Это дьявол, а не конь! Снимите меня отсюда!

Вторым пострадавшим был конюх, который сдуру полез усмирять Буллфера, но «эта злобная скотина», одним пинком вышибла его из конюшни.

В толпе за моей спиной шло бодрое обсуждение происходящего. Те из приезжих, кто успел поймать своих лошадей, сбежавших из разоренной конюшни, давали умные советы, кто не успел, ругались последними словами, трактирщик стонал, хватался за сердце и трагическим голосом вопрошал: «Кто же теперь, господа, возместит мне убытки?!» Мальчишки визжали от восторга. Ценители и знатоки лошадей, причмокивая от наслаждения, обсуждали резвость и стать Буллфера. Цена за «жеребца» возросла до пяти тысяч.

— Какой красавец! Смотрите, мэтр Никола, какие ноги!

— Злобная скотина! Его надо водой окатить.

— С ума сошел! Он еще больше разъярится! Ему надо мешок на голову накинуть!

— А кто будет накидывать. Ты, что ли?

— Еще чего! Трактирщик пусть…

— Да застрелить его надо. Не видите, он взбесился!

— Смотрите-смотрите, господин Освальд, он припадает на левую заднюю ногу. Вот, вот опять!

— Снимите оттуда этого болвана!

— Да застрелите вы его, чтобы не повадно было коней воровать.