Бесценный дар
Шрифт:
Ланс решительно повернулся и пошел от окна к кровати. Он не отводил взгляда от ее глаз.
– Эрин.
Звук ее имени был едва различим даже в полной тишине, царившей в комнате.
А он был уже возле ее постели и склонился над ней.
– Эрин, почему ты плачешь? – нежно спросил он.
– Не знаю, – выдохнула она.
– Ты знаешь, Эрин. Скажи, почему?
Она отвела взор, потому что любовь к нему слишком ясно читалась в ее глазах. Опустив лицо, она снова покачала головой.
– Я не знаю, – произнесла она одними губами.
Указательным пальцем
– Скажи мне, чтобы я уходил. Скажи мне, что это безумие.
– Это безумие, – прошептала она.
Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. Единственное, что она могла видеть, что она хотела видеть, было его лицо – в нескольких дюймах от ее глаз.
– Скажи, чтобы я уходил, – требовал он.
– Нет, – взмолилась она, мотая головой. – Я не могу!
– Тогда да поможет нам Бог.
Эти слова едва успели сорваться с его губ, когда те уже сливались в единое целое с ее ищущим ртом.
Матрас прогнулся и глухо застонал под тяжестью его тела, когда он бросился на постель рядом с ней и привлек ее к себе. Не теряя времени на прелюдию, он накрыл ее рот своим. Его настойчивый язык протиснулся сквозь губы и обшарил все потаенные уголки ее медово-сладкого рта, словно претендуя на полное господство над ним.
Когда наконец первый голод был утолен, он стал вкушать ее с большей обстоятельностью: его язык стер с ее щек следы слез, ощупал каждую черточку лица, обшарил уши, шею.
Она держала его голову в руках и, не отрываясь, глядела на него своими темными влажными глазами, переполненными так и не пролившимися слезами.
– Ланс, – как заклинание, шептала она его имя. – Ланс, Ланс.
Чуть приподняв его голову, она поцеловала ямочку у него на подбородке, а потом прикусила губами его нижнюю губу. Он застонал и вдавил се в подушки, наваливаясь всем телом и снова захватывая ртом ее губы.
Крепко держа ее в объятиях, он перевернулся на спину, и она взглянула на него сверху вниз. Его руки гладили ее спину, бока, бедра, все сильнее обнимая ее. Они вжались друг в друга с такой сумасшедшей одержимостью, что дыхание едва вырывалось у него из горла.
Она покусывала ему шею, исследуя ищущим языком ложбинку у ее основания. Не в силах больше терпеть, он запустил руку ей в волосы и, чуть приподняв голову, нащупал ртом ее губы. Задыхаясь и смеясь от беспредельного счастья, он перевернул ее на бок, и они легли рядом, лицом к лицу. Их головы покоились на одной подушке, пальцы переплелись, носы соприкасались, губы слились в единое целое. Они с наслаждением вкушали друг друга.
Наконец Эрин нащупала галстук, до сих пор болтавшийся у него на шее. Негнущимися пальцами она ослабила узел и сняла галстук через голову. Он помог ей, приподнявшись на подушке, – он мог позволить себе подождать, пока она сама справится с этой задачей, ведь в запасе у них была целая вечность.
Ее пальцы трудились над пуговицами его рубашки – и вот они были расстегнуты. Раздвинув гладкую ткань, она с минуту разглядывала его. Он был так мужественно сложен, что она даже немного смутилась.
– У
– Это же парик.
– Шутник! А сколько тебе лет? – спросила она, поглаживая место, откуда только что пыталась вырвать седой волос.
– Тридцать семь.
– А я думала, тридцать три. Правда, тогда я считала, что ты – Кен.
– Нет, я уже старый – слишком старый для тебя.
Его пальцы нежно скользнули по ее ключице.
– А я просто без ума от старинных вещей, – пошутила она, трогая крепкие мускулы на его волосатой груди.
Он покорно сносил это легкое шутливое поглаживание, пока ее чуткие пальчики не коснулись сосков. Дыхание со свистом вырвалось у него из груди; он поймал ее руки и прижал их к этим розовым напрягшимся бутонам.
– Так нечестно, – сдавленно пожурил он и поцеловал ее в губы.
– Я не знаю правил, – хитро улыбнулась она.
Он положил ее руки к себе на плечи и потянулся к ее ночной рубашке – двенадцать перламутровых пуговиц от ворота до талии стали серьезным испытанием его выдержки. Но когда все они были расстегнуты, он на мгновение остановился, предвкушая момент, когда распахнет на ней тонкие покровы.
И вот уже его глаза любовно обшаривали ее тело, но Эрин, как ни странно, не была ни капельки смущена. И даже когда за глазами последовали пальцы, она не испытала ни стыда, ни угрызений совести.
Он нежно взял в руки ее груди и немного приподнял их. Его глаза были полуприкрыты, а пальцы совершали мерные неторопливые движения, от которых все в ней напряглось.
– Какая ты красивая, – сказал он. – Я знал, что ты такая, – я чувствовал.
У нее перехватило дыхание, напрягшиеся горловые связки не могли больше сдерживать рвавшихся наружу чувств. Она провела пальцем по его губам.
– Пожалуйста, – только и смогла вымолвить она, прежде чем он оказался над ней, обрушивая град поцелуев на ее распростертое тело.
Его влажные и горячие губы сомкнулись вокруг розоватой вершины ее нежной груди. Он поводил головой из стороны в сторону, и язык его затрепетал, подвергая ее сладостной пытке. Он обхватил ее за бедра, прижимая их к своей возбужденной плоти. Легко и естественно она принялась двигаться в унисон с его движениями, и тогда из его горла вырвался сдавленный крик. В страстном порыве он прижал ее к себе.
И тут до него донесся тот, уже знакомый ему, глубокий и низкий стон, исходящий как будто из самых недр ее естества, отчего сердце его забилось с неимоверной, бешеной быстротой. Этот стон, ее запах и вкус, возможность касаться ее тела целиком заполнили его мозг, вытеснив оттуда все, что там только было рационального, разумного, взвешенного. Можно было считать это сумасшествием, безумием, но он полностью растворился в Эрин О'Ши.