Беседа с ангелом
Шрифт:
— Слушай, Иван, а почему они выглядят как русские витязи, если действие в каких-то горах происходит? Почему надо так территорию напутать? Судя по заснеженным вершинам, в России таких гор нет.
— Это тоже аллегория. Сверху виднее. Чем выше, тем ближе к Космосу. А вот еще, взгляни, тут вообще без иллюзий: — эта пятерка изображена наподобие православного храма. Если вспомнишь, в какое время Рерих писал свои картины, то это было тогда очень актуально. Если ничего другого не было, так хоть вернуться к тому, от чего отворачиваться стали — Вера в
***
…Я его просто чувствовал. И хотя он был моим противником, ни злости к нему, ни страха перед ним я не испытывал. Я его воспринимал таким, какой он есть. Посмотрев ему в глаза, я сразу узнал о нем все. Мне просто стало ясно, что нужно делать. Это даже нельзя назвать тактикой поединка. Все предельно просто и ясно. И все это на фоне моей огромной к нему доброжелательности. Внутренне я очень не хотел никоим образом его как-то унизить или, упаси Бог, неосторожно травмировать, учитывая его агрессивные бойцовские качества и желание доказывать свое превосходство.
В его глазах страха не было. Была смесь любопытства, мол, кто же я все-таки такой, и серьезного недопонимания из-за моего достаточно несерьезного вида.
Пока мы стояли напротив друг друга и тренера давали нам какие-то наставления, мы продолжали смотреть друг другу в глаза. И буквально через несколько секунд этой первой «визуальной дуэли», я уловил, что его самообладание пошатнулось. Он понял, что я его чувствую, знаю, и изменить это он не в силах. У него такого опыта еще не было, а все неизвестное настораживает. Он, в принципе, уже проиграл, но смириться с этим и отступить он тоже не мог…
Вы видели, как забивали свои голы Пеле или Марадона? На пути к воротам перед ними два защитника, и вдруг они, непонятно с чего, разбегаются в разные стороны. Путь свободен. Чуть вперед, удар — гол! Это уже потом защитники говорили, что одному показалось, что форвард сделает финт влево, а другому — то же самое, но только вправо. Вот и разбежались. А Пеле и Марадона в своих случаях, как танк — ни о чем не думая, только прямо и вперед. И все…
Мой противник знал, что он «видим насквозь» и «читаем». И что ничто из его действий или попыток к действию теперь не пройдет незамеченным. Он стоял и не понимал, что делать. Любое желание, даже попытка помыслить были как на блюдечке. Состояние, будто голый на площади. Он начал сомневаться…
www.new-human.ru
— 46 –
Может, то, что я описываю, и долго читать, но реально по времени это длилось, может, всего несколько секунд…
…Он ничего не понял. Каким образом, фактически самостоятельно, он дал себя опрокинуть самым детским приемом? Хотя, я еще раз напомню, что в моем состоянии мне было абсолютно все равно, сколько у меня будет противников, и какого они будут уровня. В дополнении ко всему, через меня проходила такая сила, что я был вынужден следить за собой и
…Ну, ответьте, пожалуйста, мне на вопрос: «как левая рука может перехитрить правую?»… Все, что было вокруг меня, мною же и являлось. Я просто не знаю, как это еще объяснить…
…По-моему, он полностью потерял контроль над спаррингом, да и над собой, похоже, тоже. Он безразлично вставал и просто давал себя кинуть. И снова покорно вставал с безразличным взглядом… какое-то бессмысленно-покорное кукольное состояние…
Вокруг нас собрались все, кто был в зале. Я чувствовал, что ближайшие к нам несколько человек были в моем «шарике».
Стояла очень явственная тишина. Все только смотрели на ковер и не понимали, как же такое на нем может происходить. Нет, конечно, допускается то, что разок ошибиться всякий может, даже чемпион Мира. Но чтобы пять раз подряд, а вот уже и шестой. Нет, это уже, знаете ли, закономерность какая-то, а не случайность…
«Стоп! Все, хватит». — После очередного фиаско моего «экзаменатора», уж и не помню, какого по счету, я остановил борьбу. Если, конечно, то, что было, можно назвать борьбой. Мой соперник, опустив голову, сидел абсолютно безучастный ко всему. Я его понимаю, — это трудно…
— Как ему это удается? Как он это делал? — слышны были вопросы.
— Не знаю. Вы у Ивана спросите. — Большего я действительно не мог им сказать. — Как и почему, не знаю. Иван лучше расскажет.
Я подошел к своему бывшему сопернику и положил свою руку ему на плечо. — Давай, приходи в себя.
Вообще-то такие встряски нужны чемпионам. Чтобы не зазнавались. Но парень справился с собой, и когда мы отошли от ковра, он тихо спросил: «Ты где тренируешься? Что это такое? Почему-то голова дурная и тяжелая». — Он периодически встряхивал головой, словно пытаясь вытряхнуть из нее внутреннюю тяжесть.
Он никак не мог поверить в то, что я занимался спортом в армии и было это очень давно. Ему все казалось, что это какое-то секретное, тайное направление неизвестной восточной борьбы.
К нам подошли еще несколько спортсменов и буквально засыпали меня вопросами.
— А я могу заниматься у твоего тренера? А что это такое? Где тренировки проходят?
— Да нету у меня никакого тренера…
— А меня ты можешь научить этому?
— Знаете, я пока сам толком не разобрался, что это такое. Но, как пойму, то, конечно.
— Так, ребятки, дайте-ка нам поговорить. Парень, а где твой тренер? — вмешался в разговор уже достаточно пожилой человек.
— Какой тренер? Иван, что ли? — удивился я.
— Наверное. Он не представился. Ну тот, с кем ты пришел.
— Так здесь же он был. — Я посмотрел по сторонам — и точно, Ивана рядом не было. — А где Иван? — в свою очередь я сам задал вопрос, начиная волноваться…
— …чистой воды гипноз, — вдруг услышал я обрывок брошенной фразы одного из тренеров, поддакивающим ему коллегам.