Беседы с регрессологом. Том 2
Шрифт:
«Насладись», – говорит регрессолог. – Скоро пойдём ещё дальше, в более ранний период. Там тоже будет сладко, только сложнее вспоминать».
Глава 6. Я – Мигель
Я – обычный мужчина из города Мехико. В тёмном костюме-двойке и сером плаще.
Сумерки, спокойные улицы города, накрапывает приятный дождь.
А что, в Мексике уже были высотки в 50-60-х годах? В трансе время ощущается странно. Машины есть, костюмы и плащи тоже, старомодные фасоны, а компьютеры ещё не появились.
Ему лет 36, работает в обычной конторе. Деревянный стол, какие-то папки,
Мужчина идёт спокойно и размеренно, он так делает часто, почти каждый день. Честная, понятная жизнь, всё предсказуемо и как-то правильно. Дождь приятный, тёплый и очень-очень мелкий. Капли попадают на лицо, и это наслаждение, простое, доступное. Вот же он, вкус жизни в каждом её моменте.
Диане такая жизнь была бы скучна. Слишком рутинно, слишком всё по полочкам. Это самое предсказуемое принятое социумом поведение человека. Быть знакомым с женой с раннего детства, жениться и выбрать, так выбрать, без сомнений, и жить дальше, сохраняя верность выбору. Честно отрабатывать свой хлеб в той самой спокойной рутинной конторе в центре города. Растить сына.
– Как жена называет тебя?
– Мигелио.
(Это уменьшительно-ласкательное от имени Мигель.)
– А ты её?
– Я вижу только красивые длинные волосы со спины. Она собирает их так мило, с боков по чуть-чуть. Люблю, когда у женщины длинные волосы.
– Что ещё происходит в твоей жизни, о чём мысли?
– Ихо, сын, ждёт, когда у меня будет выходной. Надо починить велосипед, что-то со спицей. Я сделаю, конечно, но нужно дождаться выходного.
– Ты умеешь работать руками?
– Как любой мужчина.
Ещё немного вопросов и уточнений. Перемещаемся в последний день жизни Мигеля.
– Ты уже чувствуешь или знаешь, что приближается твой последний день?
– Больничная палата, пахнет лекарствами, слева, наверное, капельница. Мне уже тяжело в этом теле, уже хочется уйти.
– Что с телом, какой орган болеет?
– Не знаю, вся кожа покрыта мелкими пятнами. Я бы уже ушёл.
– Кто-то рядом с тобой?
– Жена справа на стуле, она уже готова, смирилась, я давно болею. А вот и ихо, стал таким взрослым, подносит своё большое лицо близко-близко ко мне. Он приехал попрощаться. Взрослый мужчина лет 45. Сынок, как же тебе передать это словами? Я уйду, а моя любовь останется с тобой, доступная тебе в любое время. Это так работает. Любовь, особенно в родовом потоке, остаётся, не убивайся ты так.
Идём дальше? А что, уже можно вверх, из тела? Какое же облегчение, даже наслаждение пойти дальше!
Моё внимание летит вверх, как ракета. Там, в пространстве посмертия, будет много инстанций и много помощи, ответы, подсказки… Уже вижу Наставника души, давно знакомого мне. Сегодня он особенно юморит.
Какое облегчение выйти из больного, отработавшего своё тело. Конечно, я сделаю подробнейшие выводы по той жизни меня-Мигеля.
Высотки. Интересно. Вернувшись, я нашла в Википедии годы строительства Torre Latinoamericana. 1949-1956.
Впрочем, мне, реально побывавшей в Мехико в 2009 году, с высоты практически поднебесной гостиницы (какой этаж-то был?) было видно тогда множество зданий, в вечерней пробке на полгорода. Но именно эта башня как-то особенно знакома.
Спасибо тебе, Мигель!
На выходе из того тела я поняла: мне нужна была такая жизнь перед нынешней. Как стандарт человеческого поведения, правильный и предсказуемый, пусть даже слишком правильный для сегодняшней меня. Нужна была как ориентир, как маячок, как островок стабильности. В конце регрессии мой вывод подтвердили Наставник души и даже Совет Старейшин.
Меня ждут много людей – клиенты, ученики. Тот поток, который сейчас, – это только начало. И каждый приходящий рассчитывает встретить в моём лице, как говорят в психоанализе, «стабильную маму», то есть качественный альфа-парентинг (alpha-parenting) от своего психолога, помощника, учителя. Мама, которой предъявляешь разбитую коленку, не теряет сознание от кровавого зрелища и не разваливается от страданий сама. Она дует на коленку, и вот уже становится легче. У мамы есть своя понятная стабильная жизнь (и не стоит лезть туда, это её забота и её отношения с миром, просто продолжайте приносить коленки на продув).
Люблю эту практику.
Регрессия в Жизнь между Жизнями проведена моей чуткой напарницей на учебном курсе в Институте Майкла Ньютона.
Глава 7. Совет Старейшин
Старейшин девять. Двое за мной, остальных семерых вижу белыми высокими фигурами перед собой полукругом. Я хорошо расслаблена, погружена в тета-транс, но тренированный ум пытается анализировать всё в моменте. Те двое, что за мной, простите меня, пожалуйста, что я к вам спиной, по-другому никак, раз уж я на этом подиуме и вы вокруг меня. Спиной, на уровне души, где я в форме светящегося комочка. Диана, опомнись! (Далее сложный внутренний диалог.)
Может, начиталась, насмотрелась, наслушалась? Почему же такое неподдельное смущение?
Нет, не начиталась. Эмоции не обманешь. Тысячу раз задавала себе эти вопросы в многочисленных трансовых путешествиях. Духовные существа высокого порядка выделили время на аудиенцию и тебе ещё доказывать что-то должны? Предположим, что всё реально, просто общайся, выводы сделаешь позже.
Мой регрессолог спрашивает меня, замечаю ли я различия между теми, кто мне виден из этих девяти. Да, если всмотреться, вот этот белый не чисто белый, а с розовым отливом. Мне кажется или он про нежность, про радость жизни? Но следующий вопрос из списка моих заготовленных и подсказанных в сессии примагничивает меня к четвертому, белому с синим свечением. «Как выбирать проекты, на что ориентироваться, когда составляю планы того, что запускаю в жизнь?» – спрашивает он, посылая мне резкий луч в аджну, в середину лба. Третий глаз, да, я понимаю, но это как-то слишком прямолинейно. Или так должно быть? Ожидаю дальнейших инструкций. Пока только лёгкое жжение во лбу. Слов нет. Это даже не телепатия, это какая-то прямая загрузка ответа: «Сейчас слишком много сердца, решай из аджны и всё». Никаких уточнений, всё, мол, и так предельно ясно, из какого центра как решать.