Бешеная акула
Шрифт:
Разуваев вынул из карманов тяжелые руки, сжатые в кулаки…
Эпроновский корабль тоже повернул, но прямо в открытое море, подальше от финского берега.
Гутов, как всегда, сдержанно улыбался и говорил:
— Ничего, все хорошо. Вот только поднимем лодку.
С капитанского мостика в это время раздалось приказание:
— Надеть всем спасательные пояса!
Борта застонали от волн. Вспененная ветром вода стала седой. Судно, как на пружинах, то подпрыгивало, то опускалось в глубокую водяную бездну.
Волны
Чтобы пробежать по палубе, надо было выждать волну и пулей кинуться к нужному месту. Едва Гутов бросился вперед, огромная волна перекатила через него. Он уцепился за что-то железное и удержался. Волны совсем стали накрывать судно. Только рубка одна виднелась. Вода не успевала сбегать через шпигаты и вкатывалась в кубрики.
Лицо Гутов а пожелтело, он устал. Выломило железные стойки, унесло шлюпку и чуть не смыло боцмана… Два дня и три ночи продолжалась буря. А когда она кончилась, водолазы принялись за работу.
Работа не прекращалась до глубокой осени.
И вот наступил наконец долгожданный день. Все приготовления к подъему лодки были закончены.
Волнение охватило команду. В назначенное время, по четко установленному плану, все заняли свои места.
— Пошла! — негромко приказал командир.
— Вира! — прогремел боцман.
И сразу заработали лебедки. Многострунные тросы, продетые под днище лодки, вздрогнули и, натянувшись, медленно поползли вверх.
— Вира сильней! — снова повторил боцман.
Водолазы придвинулись к борту. Под поверхностью отливающей сталью воды показалась большая сигарообразная тень. Еще не веря своим глазам, смотрели водолазы на порыжевшую спину лодки, на ее футшгок, на погнутый конец перископа, на тросы, на все эти мелочи, которые в глубине морской чуть не стоили им жизни.
Гулкое, «ура» раскатилось по просторам волнующейся Балтики и отдало эхом в далеких берегах залива. Радостные, с горящими глазами подходили друг к другу люди, пожимали руки и поздравляли с победой.
«Девятку» накрепко запеленали в стальные тросы и, бережно буксируя, повели в Кронштадт.
Много месяцев под ногами водолазов была только зыбкая падуба да простиравшиеся вокруг бескрайные водные просторы. И теперь, когда Разуваев и Гутов выскочили на кронштадтский берег, им показалось, что под ними по-прежнему все качается. Пошатываясь, нетвердой походкой пошли они по берегу.
Водолаз Зыбков
Была
Зыбков натягивал на себя вязаное шерстяное белье и все время поглядывал на вешалку. Там висели старые водолазные костюмы, ободранные, выцветшие, в сплошных заплатах. Но Зыбков глядел не на них. Он любовался новеньким костюмом, который висел с краю. По зеленому тифтику костюма растянулась во всю грудь несмываемая надпись крупными, ярко-красными буквами:
К. Ф. Зыбкову за долголетнюю работу.Вчера на торжественном заседании директор рыбоконсервного завода вызвал Зыбкова на трибуну и вручил ему этот костюм.
— Довольно, — сказал он, — товарищ Зыбков, ходить тебе под воду в старье. Примерь-ка новый костюм, как он на тебе сидит.
— Под водой примерю, — ответил Зыбков и, взяв костюм, сошел с трибуны под громкие аплодисменты.
В старом костюме Зыбков проработал семь лет, — на три года дольше, чем полагается. Столько проносить костюм мог только очень опытный водолаз. Но теперь со старым костюмом можно было расстаться.
Зыбков поднялся с банки, снял с вешалки новый костюм и крикнул водолазам:
— А ну подходи, наряжай в обновку!
Водолазы и качальщики натянули на него костюм, надели манишку, ботинки и опоясали толстым кожаным ремнем, на котором висел в медном футляре большой водолазный нож.
Зыбков важно прошелся в обновке по палубе баркаса.
— Ой, Константин Федорович, ты теперь красавец писаный, на тебя же все медузы сбегутся глядеть, — сказал Дудыкин.
— А вот притащи зеркало, посмотрюсь, в самом ли деле я красавец! — сказал Зыбков.
Качальщик принес Зыбкову из рубки кусок зеркала.
— Может, одеколону «Египетская ночь» с берега доставить? — засмеялись водолазы.
— Без всякой «Египетской ночи» пахнет, — ответил Зыбков.
И верно: от нового костюма шел острый запах свежего каучука и эластичного тифтика. Запах близкий и родной водолазам.
Дудыкин надел Зыбкову груза, прицепил к поясу сетку для трепангов и крикнул корейцам:
— Качай помпу!
Качальщики схватились за маховики. А Дудыкин надел на Зыбкова старый медный шлем, весь в царапинах и вмятинах.