Бешеный прапорщик. Части 1-9
Шрифт:
– А ты откуда бредешь, добрый молодец?
– Так, пора менять тему, дабы избежать лишних вопросов.
– Сказано ж было - "никуда"!
– Так мы с Гордеем никуда и не уходили. В доме - тока раненый и "сестренка". Ей такое услыхать - сам подумай, командир! Вот мы и сели возле крылечка покараулить, он и посейчас там...
Надо ж, какие у меня бойцы инициативные. И, что самое главное, инициатива - правильная...
– Добро, молодцы! Теперь часовые бдят, остальным - спать... Я скоро вернусь, за старшего остается Семен.
– Командир, я - с тобой.
– Игнатов, назначенный старшим, тут же начинает подрывать основы единоначалия.
– Для тех, кто ночью плохо слышит, повторяю: ты - за старшего!
– А ежели?..
– Один!..
Быстренько разворачиваюсь и иду к полянке, где, изредка мигает светильничек. Дождавшись меня, Мартьяныч молча поворачивается и шагает впереди, указывая путь. Идем минут десять, от бесчисленных поворотов в разные стороны появляется ощущение, что старик просто водит по кругу, чтобы днем я не смог повторить маршрут. Что ж это за место такое таинственное?.. Внезапно, выйдя на очередную полянку, он останавливается, и привыкшие к темноте глаза вскоре различают какой-то черный забор. След в след за дедом обхожу по часовой стрелке частокол из заостренных бревен и сворачиваю в небольшую калитку. Мартьяныч жестом показывает мне "Стой!", прислушивается к чему-то только ему одному слышимому, затем проходит вперед и зажигает заранее приготовленный факел, воткнутый в землю. В мерцающем пламени видна огороженная округлая площадка, в середине которой высится громадный, наверное, в три-четыре обхвата, дуб. Раскидистые ветви почти везде лежат поверх заостренных бревен, создавая своеобразную крышу. Перед лесным великаном врыт в землю и окружен неглубоким ровиком валун высотой в половину человеческого роста неправильной вытянутой формы. В скудном освещении он кажется иссиня-черным, будто поглощающим свет, на поверхности нет никаких бликов. Старик поворачивается ко мне и командует:
– Подойди и положи ладони сверху!
Хочется задать кучу вопросов, но ноги сами несут меня к камню, протягиваю руки и кладу их на верхушку. Поверхность прохладная, состоящая из множества мелких извилистых бугорков, пересекающихся друг с другом, с гладкой, будто отполированной поверхностью. В "низинках" между ними камень ноздреват, напоминает на ощупь пемзу. Такое ощущение, что держу во много раз увеличенную косточку от персика.
– Так кто же ты, Воин?.. Почему в твоем теле живет две души?..
– Голос деда напряжен и, как будто, хлещет по ушам.
– Ответь!
Оборачиваюсь на звук, ведун стоит, сверля меня взглядом, будто пытаясь высмотреть что-то одному ему видимое и важное.
– А с чего вы взяли, Мартьяныч, что у меня их две?
– Говори мне "Ты"! Я могу... Я вижу человеческие души. И две в одном теле может быть или у баб непраздных, когда они дитё под сердцем носят, или у юродивых, но не у всяких... Или у тех, в кого вселился демон... Но Велес принял тебя, не отверг, значит, ты - не демон... Кто ты?..
Ну вот, опять, блин! И что, снова "каяться" и "исповедаться"?.. Но взгляд у деда каков! Скоро дырку во мне прожжет! Открываю рот, но говорю совсем не то, что хотел...
– Дед Мартьян... Я - из будущего...
Старик моментально срывает с шеи какой-то блестящий багряно-золотистый в свете факела кружок на кожаном шнурке...
– Смотри на него!..
Медальончик, на котором огненными змейками отражаются языки пламени от факела, покачивается перед глазами, голова начинает кружиться, я чувствую, что куда-то уплываю...
Прихожу в себя моментально, будто просыпаюсь по команде "Подъем!". Лежу на земле в позе "звезды", головой в сторону валуна. Рядом сидит дед Мартьян и внимательно смотрит на мое пробуждение.
– Ну, очнулся?.. На-ка вот, попей.
– Старик протягивает мне баклажку с пряно-сладковатым травяным настоем.
– Извиняй, что я тебя так... Зато теперь вопросов гораздо поубавилось... Воин из будущего...
– Зато у меня они никуда не делись, дед Мартьян. Наоборот.
– Ну, так задавай свои вопросы.
– Старик спокоен и невозмутим.
– Ежели смогу, - отвечу.
Вопросов действительно куча, только вот мысли, как мыши от кота, разбегаются в разные стороны. Болото... Не ходи сюда, ты здесь чужой... Рыська... Сивый со своей стаей... Жуткий волчий вой в ночи... Камень под дубом... И с чего начнем? А с начала...
– Мартьяныч, а ты кто на самом деле? И что это за место?
Дед добродушно усмехается, оглаживает бороду и изрекает:
– Знахарь я местный, народ лечу травами, да заговорами... А еще - Хозяин Леса здешнего... Велесов волхв. А место - капище Велесово.
...!!!... Блин, ущипните меня кто-нибудь, я хочу проснуться и не бредить! Какие, нафиг, еще волхвы? Из песни о Вещем Олеге, что ли?..
– Ты сначала выслушай, а там решать будешь, - верить, иль не верить. Мой род - древний, и все мужи так, или иначе, служили богу Велесу.
– Старик читает мысли на моей мордочке, как в раскрытой книге.
– Так он же Мораны с Чернобогом родственничек!
– "Блистаю" эрудицией, почерпнутой из новодемократических изданий девяностых.
– Так ты, выходит, все-таки, колдун?
Дед сначала возмущенно удивляется, затем на лице появляется обычная ухмылка:
– Ты не путай ужа и ежа. Того сродственничка зовут Змей-Волос, и поклоняться ему - последнее дело.
А Велес, Велих, Волох, его разные народы по разному называют, - сын Рода и брат Сварога. Именно он привел в движение сотворенный ими мир с помощью тайных знаний, которые получил от сил Света и Тьмы. Бог-оборотень, могущий принимать любые обличья, подчинивший себе всех лесных зверей, укротивший все стихии. Еще Велеса называют скотьим Богом, Хозяином Нави, посмертным судьей и прижизненным испытателем...
– Я, как-то в языческих верованиях - не очень.
– Снова вижу дедову ухмылку, мол, вижу, не слепой.
– Знаю только, что, вроде, Перун был одним из главных богов.
– Ты - Воин, потому тебе Повелитель Грозы и близок. Он покровительствует ратным людям. И частенько его противопоставляли Велесу, может, оттого и путают его со Змеюкой... В начале Времен, когда Боги создали Мир, все было ладно, и Перун был мирным Богом, покровителем кузнецов. Это потом, когда Морана со своим Чернобогом появились и Змеищу создали, тогда уже Перун взял в руки секиру вместо молота и загнал всю эту нечисть под землю. А Велес сразу взял под себя зверей и птиц, леса и поля... И до сих пор селяне, когда хлеб с полей убирают, оставляют несжатыми несколько колосьев и вокруг них связывают сноп. Называют его волотью, аль Велёсовой бородой и просят, чтоб в следующем годе эта борода - зерновое поле, было еще гуще. А на капища к Велесовым камням девки издревле бегали, камни те рушниками да холстами обвязывали, да потом на себя одевали. Чтоб, значит, детки у них были здоровые.
– А я слышал, что кровавые жертвы Велесу девками приносили. Непорочными...
– Может, когда-то, очень давно и приносили, я того не знаю. Мы ж в лесу живем, университетов не кончали в отличие от некоторых.- Язвительно иронизирует ведун.
– Кровь на камне была, это - да. Только другая... Из окрестных деревенек выбирали по девке, первый раз... уронившей кровь. Затем по жеребию из них выбирали одну, и перед кумиром ее... ну, бабой делали. Вот ее девственность в жертву Велесу и приносили. Причем, иной раз такая драка меж тех девок случалась, - ой-ёй-ёй! Каждой хотелось невестой Бога стать, это ж потом все самые завидные женихи ей ворота с петель сносили, сватаясь. То Перун твой кровью вражьей умывался, да на то он и Бог воинов, чтобы лихие соседи ратиться не лезли, страшились. Ты сам, когда к болоту со своими лесовиками-охотниками шел, какую требу, в смысле, жертву на камень положил?.. То-то...