Бешеный
Шрифт:
Пустынный двор, вымощенный древним булыжником, был залит сентябрьским солнцем. Промелькнула фигура в белом халате и тут же скрылась. Шофер повернул голову к Караваеву: «Куда теперь?»
Караваев и сам недоумевал. Он надеялся, что его встретят.
— А черт его знает! — в сердцах произнес он. — Наверное, вот туда, — и указал рукой на старинного вида домик, как бы замыкавший площадь. За ним виднелись еще какие-то строения, полускрытые подобием садика.
Машина подъехала к домику. Караваев вышел и нерешительно подошел к входной двери. Возле нее красовалась табличка,
«Тоже мне памятник, — с досадой подумал Караваев, однако нужно было что-то делать. — А не уехать ли? — размышлял он, оглядывая чахлый садик. — Коли такое неуважение… мог бы и встретить. Ну не сам, то хотя бы заместителя послал».
В этот момент дверь, обитая рваной клеенкой, распахнулась, и на пороге предстал высокий, крупного телосложения человек, состоявший, казалось, из одних улыбок. Лицо его так и цвело. Румяные щечки тряслись от восторга.
— Уважаемый Аркадий Борисович? — спросил незнакомец сладким голосом.
Караваев холодно кивнул.
— Простите, ради Бога, — стал извиняться незнакомец, всем своим видом выражая преданность, — что не встретил вас у ворот: упущение, величайшее упущение! Главврач голову с меня снимет! Просто не знаю, как оправдаться… — Незнакомец заломил руки в притворном ужасе.
— А вы кто? — строго спросил Караваев.
— Я-то? — человек потупился и стал ковырять землю носком башмака. — Я ихний заместитель Козопасов, главного врача то есть, Ромуальда Ка-зимировича.
— А где он сам?
— Да ждет вас! — горячо воскликнул странный этот человек. — Ждет не дождется, пожалуйте за мной.
Слегка сбитый с толку необычным приемом, Аркадий Борисович двинулся за Козопасовым. Некоторое время шли какими-то темными коридорами.
— Сюда, сюда, — показывал дорогу Козопасов, придерживая Караваева за локоток. Наконец вошли в просторную комнату с высокими сводчатыми потолками. Свет лился не только из окон, но и откуда-то сверху, потому мрачноватое помещение казалось вполне обжитым и даже уютным.
— Прошу вас, — пробормотал Козопасов, пропуская Караваева вперед. За большим письменным столом склонился над бумагами человек. Аркадий Борисович с любопытством уставился на пресловутого главврача. С минуту в кабинете сохранялось молчание. Козопасов отошел куда-то в тень. Наконец главврач поднялся и сделал шаг навстречу:
— Рад приветствовать, — дружелюбно произнес он, — чем обязан вашему визиту?
— Да вот, — улыбнувшись, сказал Караваев, — как первое лицо в районе решил познакомиться с вверенным вам учреждением.
— Познакомиться с учреждением? — переспросил главврач. — Отчего же, можно, но сначала давайте познакомимся с вами. Караваев представился.
— Ромуальд Казимирович Ситников, — сообщил свое имя хозяин кабинета, — руковожу вверенным мне учреждением, — в его словах Караваеву послышалась насмешка.
Караваев было
— Так, значит, желаете ознакомиться с больницей, а стоит ли? Контингент наш непростой, весьма непростой. Да и больница эта необычная. Может настроение испортиться от знакомства с пациентами. — Он остро посмотрел на Караваева. — Конечно, я понимаю, долг партийного руководителя — вникать во все мелочи, во все, так сказать, сферы, даже неприятные.
— Вот именно, — заметил Караваев. — Хотя визит решил нанести не из праздного любопытства.
— Неужели? — произнес Ситников и снова глянул на Караваева не то с интересом, не то с иронией.
— В первую очередь хотел вас поблагодарить.
— За что же?
— Ну как же, ведь ваша информация спасла жизни людей.
— Это вы о школе?
— Точно, — Караваев широко улыбнулся и протянул руку для пожатия, — от всех жителей города примите благодарность. И еще хотелось бы узнать, каким все же образом вам стало известно о предстоящей аварии? Именно это не дает мне покоя, как же, думаю, они смогли узнать? — Он выжидательно покосился на собеседника.
— Интересный вопрос, — кисло улыбнулся Ситников, — видите ли, Аркадий Борисович, есть тут у нас один человек. Забавная личность, умеет в некотором роде предсказывать будущее. Как уж это у него получается, не спрашивайте, не знаю, но тем не менее предсказывает! Я от вас ничего не скрываю. Вот он-то и предупредил, что школа в вашем городке должна рухнуть. Зная, что он почти не ошибается, мы сочли своим долгом сообщить об этом.
— А нельзя ли повидаться с этим человеком, выразить ему благодарность лично? — Караваев выжидательно смотрел на своего собеседника.
— Ну почему же, можно, конечно. Только доставит ли вам это удовольствие, ведь он больной?
— Я понимаю, и все же…
— Уж не судьбу ли свою хотите узнать?
— Да! — совершенно непроизвольно вырвалось у Аркадия Борисовича.
— Ну-ну, — спокойно промолвил Ситников, — судьбу собственную знать опасно, к тому же предсказатель наш вряд ли вам что-нибудь сообщит. Ему, видите ли, все равно, кто перед ним: секретарь райкома, маршал или член Политбюро. Такой уж он человек.
— А что, — шепотом спросил Караваев, — он на самые верха был вхож?
— В том-то и беда, что был вхож, очень даже был, но вот строптив больно, вещает иной раз нелицеприятное. Да это еще бы ничего, — так он поучать надумал, и кого поучать.
— Кого? — подавшись вперед, спросил Караваев.
— Не имею права разглашать, — ответил главврач, — но скажу по секрету: очень большую величину, очень! Насчет него существуют строгие указания, впрочем, для вас я сделаю исключение, вы его увидите. Однако, предупреждаю, ни одна живая душа не должна знать, что вы с ним встречались. — Ситников в упор посмотрел на Караваева.