Бесконечная борьба
Шрифт:
Модьюн заметил:
– По-моему, те звери были как-то по-особому возбуждены. И еще я чувствовал неприятный запах. Я не замечаю у нас с тобой подобного возбуждения. Что же касается запаха, то, как всегда, умеренно пахнет потом.
– Когда ты прижимал свои губы к моим, - сказала девушка, - у тебя выделялась слюна. Она попадала мне в рот, и это было на редкость неприятно.
– Просто я подумал, что было бы совсем странно прижимать один сухой рот к другому, - попытался оправдаться Модьюн.
Соодлил
Через минуту на ней уже снова были брюки и блузка. Нагнувшись, чтобы надеть туфли, она сказала:
– Поскольку мы управились гораздо быстрее, чем я предполагала, я выйду погулять. А ты что будешь делать?
– Просто полежу с закрытыми глазами, - ответил Модьюн.
Он еще не закончил фразу, как девушка уже была за дверью. Только звук удаляющихся шагов по толстому ковру. Потом хлопнула входная дверь.
Прошло несколько часов.
Когда стемнело, Модьюн оделся, пошел на кухню и поел. Потом, слегка удивленный отсутствием Соодлил, вышел из дома и поискал ее. Он осмотрел подъездную аллею, которая, извиваясь, уходила в сторону города. Оттуда, где он стоял, дорожка была видна не вся, но фонари уже горели и он смог убедиться, что нигде в поле его зрения девушки нет.
Он вспомнил, что она не хотела есть в общественной столовой, и подумал: "Скоро проголодается и объявится".
Потом вернулся в дом и прилег. Он уже привык к этому за время своего заключения. Еще несколько часов - и настанет время сна.
Соодлил все еще не было.
"Ну-ну," - подумал Модьюн. Но он не сердился. Вероятно, в отличие от него, девушка захотела в первый же день получше познакомиться с городом. Ему вспомнилась ее потребность постоянно двигаться. Вероятно, эта потребность продолжает руководить ее поступками.
Он разделся, лег в постель, уснул.
А после полуночи, в самое глухое время, произошел взрыв.
ГЛАВА 12
В последнюю долю секунды перед катастрофой все люди за барьером непроизвольно включились в единую мысленную связь, пытаясь понять, что происходит. К несчастью, Модьюн тоже оказался участником этого тесного мысленного контакта.
Все со скоростью мысли осознали угрозу и две возможности выбора - сопротивление или пассивное непротиводействие. И случилось невероятное - готового ответа не было ни у кого, кроме Модьюна.
Его принцип безропотного подчинения законам человекогиен и нунулийцев оказался единственной определенной мыслью. И в роковую долю секунды, когда еще можно было что-то предпринять, его твердая решимость сделала свое дело - ни у кого так и не возникло естественной реакции, которая могла бы проявиться при иных обстоятельствах.
Какой была бы эта естественная реакция, теперь уже никто не узнает.Мгновение, когда что-то еще можно было
Последний миг перед концом был окрашен слабым отблеском мысли - как будто все посылали друг другу последнее прости.
Потом все исчезло...
Модьюн подскочил на постели...
– Господи помилуй, - прошептал он.
Но у тому времени, когда он произнес эти слова, миновали уже миллионы долей секунды.
Наверное, он вскочил с постели. Наверное, включил свет. Когда Модьюн, наконец, пришел в себя, оказалось, что он стоит посередине ярко освещенной гостиной. Потом он почувствовал, как его правую икру свело и по телу разлилась слабость. Ноги у него подкосились, он упал и перекатился на бок. Его била крупная дрожь, мышцы судорожно подергивались.
Он почти ничего не видел. Туман, застилавший глаза, вероятно был следствием тех колоссальных мышечных напряжений, сигналы от которых поступали в двигательный центр мозга.
Господи, да что это со мной?
Модьюн почувствовал внутренний жар - глаза, лицо, все тело ощутимо нагрелись, потом запылало огнем. "Как странно", - непроизвольно отметил он.
Воды! Он просто умирал от жажды! Эта мысль помогла ему доковылять до кухни. Стакан, который он с трудом наполнил, дрожал в руке. Подняв его к губам, он расплескал половину на себя. Он ощущал, как освежающая влага струится по подбородку на обнаженную грудь, стекает по ногам. Ощущение влажности и прохлады помогло ему постепенно прийти в себя - во всяком случае настолько, чтобы осознать, что же он чувствует. Гнев! Яростный гнев!
Это сразу же задало ему единственное направление, путеводную мысль, которая связала свободно парящее в мозгу ощущения и безошибочно нацелила его на объект чувства.
Ибо ярость таит в себе движение.
Модьюн бросился обратно в спальню и стремительно оделся. Пока он натягивал брюки и рубашку, возникла небольшая пауза, и за это время его ярость переросла в бешенство. Он выскочил из дома и помчался по аллее вниз.
И только добежав до шоссе, стоя в ожидании подъезжающей машины, он с опозданием вспомнил, что в момент катастрофы ум Соодлил не участвовал в общем контакте.
Мысль о ее загадочном отсутствии не покидала его всю дорогу.
ГЛАВА 13
Когда машина остановилась перед зданием вычислительного центра, было еще совсем темно. Только уличные фонари да ярко освещенные витрины рассеивали непроглядный мрак.
Модьюн не спеша вышел. Время брало свое = первая такая бурная реакция заметно поутихла. Да и сама реакция уже казалась ему чуть ли не детской.
Тем не менее, он решительно направился к входу. Хотя, по правде сказать, он и сам как следует не знал, что теперь делать.