Бесконечная суббота

Ursa Minor

– Знаете...
– печально наблюдая за его манёврами, вздохнула "сороконожка".
– Всё до безобразия просто. Сегодня утром юный понтифик пропал при весьма странных обстоятельствах.

– Сегодня вообще было странное утро, - заметил Еремеев.

– Странное, - согласилась "сороконожка".
– И мы хотим помощи.

– От меня?

– От кого-нибудь, кто окажется в состоянии. Мальчика надо найти, пока с ним ничего не случилось.

Мания величия, подумал Еремеев, вызванная галлюцинациями, или галлюцинации, вызванные

манией величия, так что первым официальным учреждением по "возвращении" как пить дать будет психоневрологический диспансер.

– Меня зовут, когда требуется установить подлинность свидетельств, - развела лапками "гусеница".
– И она была установлена. Младший сын короля традиционно назначается главным духовным лицом. Три дня назад у короля родился сын, и к нему, как к младшему, перешли все права и обязанности его старшего брата. А сегодня утром он пропал. Такое в истории случается не впервые. Но в этот раз есть... Есть определённые сложности. Старшему брату пропавшего понтифика всего три года, и он не мог организовать похищение младшего в силу своего малолетства. Кроме того, старший сын короля тоже пропал. А страна без понтифика может впасть в мятежи и междоусобицы.

"Гусеница" вздохнула.

– Три дня назад, в тот день, когда младший из пропавших детей родился, королю был явлен странный знак. Он видел сон о грядущих переменах, и перемены эти впечатывались фиолетовыми письменами, как синяками, на телах обоих его сыновей.

– Неприятный сон, - заметил Еремеев.

– Королям вообще редко снятся приятные сны.

– А до рождения своего старшего сына понтификом был сам король, - не столько спросил, сколько констатировал факт Еремеев.

На улице за окном снова что-то вспыхнуло, прогрохотало, и испуганно вытаращившийся в окно Еремеев успел заметить промелькнувшую за решёткой большую белую тень.

– Король, - грустно согласилась "сороконожка", прислушалась к чему-то неслышимому и заёрзала.
– Знаете, тут вот выяснилось, что мне необходимо покинуть вас. Дела. Они сами расскажут вам всё остальное.

– Мир всё рассказывает сам, - тихо, словно пугаясь звука собственного голоса, сказало сидящее в углу существо, когда они остались одни, и поправило пальцем сползшие на кончик носа очки.
– Если к нему хорошо присмотреться.

И неловко улыбнулось, точь-в-точь большой запуганный кролик.

– А что это за... мир?
– вкрадчиво спросил Еремеев.

– Как что за мир?
– удивилось существо.
– Земля, конечно.

***

Второй коридор, по которому его вели, был так же угрюм, как и первый. Серый потрескавшийся потолок был таким же тёмным и низким, - таким низким, что забранные ржавыми решётками светильники время от времени касались пустой, как барабан, Еремеевской головы.

– Они будут ждать вас на месте, - торопливо шептало существо в сером, пока

сам Еремеев беззвучно чертыхался, перебирая всю ненормативную лексику, когда-либо бывшую у него в обиходе. Выходило так, что то ли арсенал его был не так уж велик, то ли дорога была слишком долгой, - способы, которыми он чертыхался, уже пошли по пятому кругу, когда коридор впереди внезапно раздвинулся, сперва посветлел, а потом вывел в ночь, на воздух и превратился в открытую сводчатую анфиладу.

– Ну, вот мы почти и пришли, - облегчённо вздохнула провожатая.
– Никуда не уходите, пожалуйста. Они скоро придут.

Ночь была точь-в-точь земная - с шорохами, шелестом и даже треском цикад. Еремеев озадаченно потоптался, оглядываясь, и, в конце концов, сел на широкий каменный парапет. Думать ему не хотелось совершенно, - он просто сидел и смотрел на сплошь усыпанное маленькими колючими звёздами небо.

К тому моменту, когда в тёмном конце анфилады послышались голоса, должно быть, прошло что-то около получаса, потому что он даже успел продрогнуть. По анфиладе шли двое - высокий и чуть пониже.

– Я в полной растерянности, - шёпотом говорил тот, что пониже, и этот приглушённый шёпот, подхваченный холодным ночным сквозняком, разносился далеко по галерее под пустыми тёмными сводами.
– Это же дети! И один из них настолько мал, что...

– Он понтифик, он и должен быть мал, - возразил высокий.
– Иначе все пути попросту будут для него закрыты.

– Но я никогда прежде не слышал о новорождённых понтификах, самостоятельно бродяжничающих через Рубеж...

– Границы всегда условны, - высокий махнул рукой, опустил голову, а когда снова поднял её, встретился глазами с сидящим на парапете Еремеевым.

Расстояние до них Еремеев оценил метров в двадцать и, пока оно стремительно сокращалось, счёл более благоразумным тихо сползти с парапета на пол.

Оба человека оказались если и старше Еремеева, то совсем ненамного. Высокий - зеленоглазый и абсолютно седой - вскинул вверх белую тонкую руку, и костлявый палец с перстнем упёрся Еремееву в грудь.

– Ты кто такой?!

– Еремеев!
– доложился Еремеев, чувствуя себя новобранцем, и непонятно зачем добавил: - Архат.

– Чёрт побери!
– сказал своему спутнику высокий.
– Твой народ безнаказанно шляется почти у самых порталов!

– Не безнаказанно, а свободно, - возразил второй и печально посмотрел на Еремеева.
– Архат?

– Так точно!
– отчаянно согласился тот.

– Откуда ты?

Еремеев замялся.

– А между прочим, я видел во сне и его тоже, - не дожидаясь ответа, сказал печальный высокому.

***

Неожиданно для самого себя Еремеев вошёл в раж. Новое помещение, куда его привели, было большим, просторным, по-королевски шикарным и сильно смахивало на задрапированное чёрным шёлком месторождение турмалина.