Бесконечность любви, бесконечность печали
Шрифт:
Ладышев заглушил двигатель и вполне доходчиво объяснил:
– Не хочу говорить в машине.
Лера открыла дверцу и неуклюже выползла из салона: легко и красиво выпорхнуть на высоких каблуках из машины с низкой посадкой не получилось. А «кавалер» даже руки не подал, что еще больше ее насторожило: Вадим всегда галантен с женщинами.
Лишь дождавшись, пока она примет вертикальное положение, он довольно жестко схватил ее за локоть, потащил за собой и силой усадил посередине пустой, еще сырой после вчерашнего ливня скамейки.
– Что ты делаешь?! Джинсы...
– возмущенно выдернула
– Тебя джинсы волнуют, дрянь? Сиди и читай!
– рявкнул он и протянул файл с бумагами.
– Внимательно читай!
Лера сжалась, захлопала аккуратно накрашенными ресницами: «С ума сошел, что ли?!»
Втянув голову в плечи, она послушно опустила взгляд и... все поплыло перед глазами... Этого не могло быть! Этого никак не могло быть!
«Откуда она у него?!
– листала она медицинскую карту многолетней давности, лихорадочно пытаясь предугадать, что последует дальше.
– Как я могла о ней забыть, упустить из виду? Она давно должна была исчезнуть из архива! Теперь понятно, что с ним творится... Что бы такое придумать?»
Ничего лучшего, чем сымитировать кратковременную потерю сознания в голову не пришло. Выпустив из рук файл с бумагами, она закатила глаза и стала медленно заваливаться на скамейку.
– Хватит устраивать цирк!
– опять рявкнул Вадим прямо над ухом. Ухватив ее обеими руками за плечи, он, не церемонясь, вернул тело Валерии в вертикальное положение.
– Как ты могла отказаться от ребенка? От моего ребенка!!!
– рычал он, разъяренный.
«Точно убьет!
– сжавшись в комок, мысленно перекрестилась Лера.
– Надо кричать, звать на помощь!»
– Мне... меня обманули, сказали, что он умер...
– залепетала она.
– От умерших не отказываются!
– парировал Вадим и ткнул пальцем в строчку заявления об отказе.
– Он... там есть... Вот, смотри, - пролистав карту назад, нашла она нужный лист.
– Клиническая смерть...
– Кли-ни-чес-ка-я!
– по слогам повторил он.
– Тебе ли, доктору, не знать, что это такое?
Вадим, меня убедили, что он не жилец, - осмотревшись по сторонам в поисках помощи, попыталась оправдаться Лера. Как специально, поблизости - ни одного прохожего.
– Да, его откачали, но не было никаких шансов. Тяжелые роды, сама на лекарствах... Вот, почитай...- провела она ногтем по записи, при этом стала незаметно отодвигаться к краю скамейки.
– Ты пойми: я едва пришла в сознание, а тут...
– Такое невозможно понять!
– казалось, ее слова только подлили масла в огонь.
– Я бы тебя понял, я бы тебя уважал, если бы знал: ты была рядом с ребенком до его последнего вздоха! Если бы ты пыталась бороться за его жизнь, качала на руках, согревала своим теплом, кормила молоком!
– Да мне его даже подержать не дали! Я и видела его только раз в кювезе!
– на ресницах Леры показались слезы, подбородок задрожал.
– Вадим, от меня тогда ничего не зависело... Мне так сказали, мне посоветовали... Я не виновата!
– с надрывом выкрикнула она и разрыдалась, понимая, что в данный момент это единственная ее защита.
– Я была совсем одна... там...
Лера запнулась.
«Черт, дернуло за язык!
– сообразила она, что упоминание супруга может только навредить.
– Впрочем...»
– Это он... Он сразу понял: это не его сын! Он меня и заставил написать отказ, не хотел проблем... Это он виноват!
– отыскала «стрелочника» Лера.
– Позже он сообщил, что малыш умер... Вот, смотри, здесь написано: оба родителя подписали отказ, - Лера пролистала карту и нашла подтверждающую строчку.
– Ребенок родился в браке, а потому требовалось заявление обоих родителей... Он меня заставил.
– Не верю! Хоть раз в жизни ты можешь сказать правду?
– Я и говорю правду!
– опрометчиво огрызнулась Валерия.
– Хочешь - верь, хочешь - не верь, ничего уже не изменить!
И тут же поняла, что зря: ярость Ладышева приближалась к гонке кипения, и ей лучше отвечать прежним жалобным тоном.
– Тогда последний вопрос: это точно был мой сын?
– приблизился он к ней вплотную, поднял за подбородок лицо и поймал ее взгляд.
– Конечно!
– в ожидании удара Лера сжалась, зажмурила глаза.
Я бы не согласилась, не написала заявление, если бы знала, что ребенок от Петра...
– То есть ты собиралась от него отказаться еще до родов?..
– Ладышев отступил назад на несколько шагов, не веря в свое же предположение, замотал головой: - Не-е-ет... Лера, нет! Почему ты не отдала его мне?
– наконец спросил он.
– А как ты себе это представляешь при живом-то муже?!
– выпалила Лера, посмотрев в упор на подавленного и растерянного Вадима, и перешла в наступление: - Я не собиралась от него отказываться, мне проще было бы сделать аборт!
– заявила она, продолжая передвигаться к краю скамейки.
– Но если бы Петр хоть один раз его увидел, он бы сразу понял: это не его ребенок! Я не виновата, что он был похож на тебя! А потом умер. Понимаешь, он умер! Все, его нет!
Незаметно достигнув края скамейки, Лера вскочила и с истошным криком «Помогите!», несмотря на каблуки, со всех ног бросилась бежать к улице.
Проводив ее опустошенным взглядом, Вадим подобрал упавшую на сырую землю историю болезни и медленно побрел к машине.
«Умер... Позже он сообщил: малыш умер...
– крутилось у него в голове.
– Если действительно умер, то дальнейшие поиски бессмысленны... Но ведь в ее рассказе есть явные нестыковки: сначала заявила, что Петр видел и заставил написать заявление, а после - «если бы он его увидел»... Значит, не видел?.. Надо его самого разыскать и поговорить начистоту...»
Вадим взял телефон.
– Андрей Леонидович... Спасибо, но это потом... У меня другое, более срочное дело. Необходимо отыскать человека по фамилии Лежнивец... Петр... Не знаю отчества, но еще несколько лет назад он был в должности... Да, он...
– подтвердил Вадим, удивившие!, осведомленности Поляченко.
– Живет на даче в районе Острошицкого Городка. Нужен адрес... Очень срочно! Я еду прямо туда, буду ждать звонка.. Хорошо. Спасибо.
Ладышев завел двигатель, настроил навигатор и, резко надавив на педаль газа, рванул с места...