Бесконечность любви, бесконечность печали

Батракова Наталья Николаевна

В его памяти еще не сгладились впечатления от посещения детской клиники. Давно это было, он только начинал бизнес и готовился к одному из первых тендеров по закупке систем жиз­необеспечения для новорожденных, изучал тему, разговаривал со специалистами. Они и устроили ему экскурсию по отделениям.

В душе до сих пор остался гнетущий осадок. Особенно впечат­лило отделение глубоко недоношенных младенцев. Ведь одно дело, когда на больничной койке взрослый человек, и совсем дру­гое - когда кроха: ручки,

ножки, как ниточки, тельце, обмотанное датчиками, толстая игла капельницы в пульсирующем родничке маленькой головки...

Рожденные в срок детки в сравнении с ними казались гиган­тами. И хотя проблем со здоровьем у них было не меньше, задача перед ними стояла все же другая - излечиться от послеродовых травм. А недоношенным еще предстояло проявить первичные рефлексы, научиться самостоятельно дышать, глотать, перевари­вать пищу...

Смотреть на таких крошек было тягостно. Счастье, что кроме медперсонала рядом с ними всегда находились мамы - измотан­ные, изможденные, но родные, с надеждой и верой в глазах. И уж совсем удручающе выглядели палаты с детками в кювезах, рядом с которыми не было даже стула. Зачем? Все равно никто, кроме ме­диков, к ним не подойдет, не посмотрит, пусть и сквозь стекло, не даст возможности рефлекторно уцепиться за палец, не возьмет на руки, не споет колыбельную, не заплачет, не порадуется малейше­му признаку положительной динамики.

Недоношенные крохи, новорожденные с тяжелейшими патоло­гиями, с синдромом Дауна... Всех их объединяло одно слово - от­казники. Они вроде и есть - как пациенты, как единица в различ­ных отчетах, но их и нет в то же время. Нет для родителей. Они теперь - забота государства. Даже если их выходят - что их ждет и будущем? Дом малютки? Интернат для детей-инвалидов? Кто будет рядом с ними, кто утешит, погладит по головке, приласкает, пожалеет? Медперсонал, нянечки, волонтеры? С одной стороны, таких добрых людей у нас много, но не будет самого главного - се­мьи, родных любящих людей...

Вадим тогда долго отходил от увиденного, осмысливал. Все, чем он мог помочь, - до минимума снизить цену на медоборудование. Что и сделал вопреки советам того же Флемакса, который учил в бизнесе отсекать эмоции - ими обязательно кто-то воспользуется. В итоге Мартин оказался прав: тендер Ладышев проиграл. Точнее, пришлось снять заявку. Его предложение путало карты другим игрокам, и ему сразу дали понять, что если он от него не откажет­ся, победить у него больше не будет шансов. Никогда.

«А ведь среди отказников мог быть и мой сын, - пронзило его. На душе стало еще тяжелее.
– И по времени почти совпадает: как раз тогда он мог еще находиться в клинике. Если выжил, конеч­но... Надо звонить Сане, у него там должны быть знакомые».

–  Привет! Ты в Минске?
– набрал он друга.

–  Привет! А где же еще? Это тебя легче за границей застать. Кстати, ты где?
– сыронизировал тот в ответ.

–  В Минске. Помощь нужна.

–  Рожать собрался?
–

пошутил Клюев.

–  Мне не до шуток. У тебя в «семерке» есть кто?

–  В детской?.. А тебе зачем?

–  Расскажу при встрече. Если свободен, прямо сейчас подъеду.

–  Прямо сейчас не получится, в родзал спешу. Дочь хорошего знакомого собралась рожать.

–  Понятно... Хорошо, набери, как только освободишься.

– Договорились...

«Может, оно и к лучшему... Надо встретиться с Лерой, уточнить, чей все-таки ребенок, - подумал Вадим, тронувшись с места.
– Сле­пец!..
– вдруг едва не простонал он.
– Какой же я был слепец!» - на ходу выискивал он в телефоне заблокированный контакт.

Лера ответила сразу, словно с нетерпением ждала его звонка.

–  Ну наконец-то! Я уж подумала, что ты удалил мой номер, - нервно отозвалась она.

«С удовольствием удалил бы тебя и из прошлой жизни, и из на­стоящей», - нахмурился Вадим.

–  Диск при тебе?
– неожиданно спросила она.
– Сколько?

–  Какой диск?
– не понял он.

–  Не прикидывайся. Называй цену, только учти: я не жена Рок­феллера.

–  О чем ты?

–  О том, что ты нашел в доме Балай. Я не ошибаюсь?

–  ...Не ошибаешься, - подтвердил Вадим после паузы.
– Кое-что я там нашел, - медленно произнес он и мысленно добавил: «Но не диск».
– Ты на месте? Надо поговорить.

–  Конечно. Позвони, как подъедешь, я выйду. В больничных сте­нах с некоторых пор я дела не обсуждаю, - пояснила она с горькой иронией.

Вадим озадаченно посмотрел на телефон.

«Что же за тайна такая на этом диске? И Обухову он нужен, и Валерии. И откуда она знает, что я был дома у Балай?.. Только от Обухова... Очень похоже, Людмила Семеновна вела с ними войну и собирала компромат. Это объясняет, почему у нее оказалась мед­карта Леры. Но боятся они чего-то другого...
– понял он.
– Угораз­дило же и меня вляпаться в эту историю!..»

Поговорив с Ладышевым, Лежнивец набрала Обухова.

–  Я оказалась права: диск у него, - самодовольно сообщила она.
– Только расходы - пополам, учти... Ты уже на работе?

–  Да, только зашел в кабинет...
– покрытый испариной Юрий Анисимович накапал в ложечку успокоительного, принял, запил водой.
– А без денег не можешь договориться? Учитывая долгую и продолжительную связь, - добавил он язвительно.

Нервы ни к черту: откуда он мог знать, что подъехавший к дому мужчина - Ладышев? Он с ним раньше не встречался, только фа­милию слышал. Вовремя подоспел, черт его подери!.. Выходит, знал о диске. Иначе не прискакал бы так быстро в Марьяливо. Приехал на пять минут раньше бугаев, которых прислал на подмо­гу сын, отвечавший за охрану в одном из ночных заведений. При­шлось вместе с ними ретироваться.