Бесконечность
Шрифт:
Надо убедить их, что это ошибка. Я не опасен и не нарываюсь на скандалы. Меня не нужно держать взаперти. Я никого и пальцем не тронул, пока они не заманили меня в засаду, так какого хрена держать меня здесь? Да, я не слушался их указаний. Я опять вышел из себя, но ведь я всего лишь защищался.
Башка отказывается соображать. Ума не приложу, как выбраться отсюда, как вернуться к Саре. Отсюда должен быть выход. Должен быть.
Я не знаю, сколько времени торчу здесь. Свет не гасили ни на минуту,
Входит Савл.
Кивает солдату, охраняющему дверь:
— Я постучу, когда закончу.
Дверь закрывается, и мы остаемся одни.
Он прислоняется к двери.
— Адам, — говорит, — как дела?
— Устал, — отвечаю. В отчаянии, рассержен, напуган. — Какой сегодня день?
— Вторник, — говорит он. Я только хлопаю глазами в ответ. Поняв, что это мне ничего не говорит, он добавляет: — Тринадцатое. Февраля.
Двенадцатое, день, когда застрелили его помощника-мотоциклиста, кажется, было год назад. Число Савла вновь бросается мне в глаза. 1622029. Осталось три дня. Его предсмертная боль настолько невыносима, что меня бросает в жар. Чудовищная, мучительная агония. Я снова чувствую себя беспомощным и задыхаюсь.
— Выпустите меня отсюда, — говорю. — Я хочу вернуться к Саре, к Мии. Зачем вы увели меня от них? Зачем я здесь? Не понимаю.
Он загадочно улыбается:
— Для этого ты и оказался здесь, Адам. Чтобы понять — и помочь нам понять твой дар. Нам нужна твоя помощь. Мне нужна твоя помощь.
Он подходит к матрацу и присаживается рядом со мной. Мне неприятно находиться так близко от него. Начинаю ерзать.
— Я не хочу помогать, если это означает, что я буду выбирать, кого можно оставить подыхать, как собаку, а кого нет, — говорю. — Я так не могу. Это неправильно.
— У тебя очень упрощенное представление о том, что правильно и что неправильно, Адам. Жизнь не черно-белая. Она полна трудных решений. Бывает так, что любой выбор — «неправильный». В этом случае приходится из двух зол выбирать меньшее.
— Нет.
Он качает головой:
— Ты еще так молод. Сколько тебе лет?
— Восемнадцать.
Улыбка исчезает с его лица.
— Я уже и не помню, как это — когда тебе восемнадцать.
Он с шумом выдыхает и смотрит себе под ноги.
— Если бы ты только знал… — говорит он.
Затем поворачивается и смотрит прямо на меня. Его число словно набрасывается на меня со всей силы, и я задыхаюсь. Хочу отвести взгляд, но не могу. Он как будто загипнотизировал меня. Эта боль разразится через считанные дни, и мне страшно. Сердце, кажется, сейчас выпрыгнет из груди. Не хочу, чтобы он был так близко. Не хочу, чтобы он был в этой камере.
Его число мерцает. Мерцает, как число Мии…
И вдруг до меня доходит. Как будто кто-то со всей
У Савла число другого человека. Без вариантов.
— Ты спросил, хочу ли я знать свое число, — говорит он мягко, наблюдая за выражением моего лица. — Видишь ли, я уже знаю его.
Я молча замираю, не в силах отвести взгляда. Его лицо подергивается; кажется, что поверхность его кожи — самостоятельное живое существо. Его черные глаза прожигают меня, и глубоко на дне их я вижу вспышки безумия.
— Я никогда никому не рассказывал, — говорит он и чуть слышно усмехается. — Только тем, кого убивал. В самую последнюю минуту.
Волосы у меня на загривке встают дыбом. Он собирается убить меня? Он об этом сейчас говорит?
Он кладет руку на мое плечо, наклоняется еще ближе, обдавая кислым запахом. В углу его рта пузырится слюна. Я хочу оттолкнуть его, но не могу пошевелиться. Страх парализовал меня.
— Я долго искал тебя, Адам Доусон.
— Зачем? — задаю я вопрос, хотя и не желаю слышать ответ.
Собственный голос кажется мне еле слышным и безжизненным.
— Хочу, чтобы ты стал моими глазами, — отвечает он.
— Что?
— Я хочу видеть то, что видишь ты. Хочу видеть числа.
— Но я думал… Разве вы не знаете свое число?
— Я действительно вижу их, Адам. Но… — Он скрежещет зубами. — Я вижу их в самую последнюю минуту, самую последнюю секунду. — В его голосе слышится гнев, разочарование, которое он пытается скрыть. — В тот момент, когда число покидает душу владельца, и за секунду до того, как оно входит в мою.
Что?
Медленно и мучительно обдумываю его слова.
Их. Савл не раз отнимал у людей их числа.
Он числокрад. Кошка с девятью жизнями. Или даже больше…
Точно как Мия…
Точно как Мия…
Я еду на мотоцикле. В лицо дует ветер, в нос врывается запах бензина, вибрация двигателя отзывается в руках и ногах.
Савл мчится на мотоцикле мимо меня, за его спиной сидит Сара. Он взмахивает рукой. Раздается треск, я лечу, а дальше — пустота…
Точно как Мия…
То, что я чувствую, не выразить никакими словами. Мне остается лишь сидеть и в изумлении пялиться на него, ощущая, как разжижаются мои внутренности.
Сара
Просыпаюсь вся в поту. Темная комната. Я лежу на тонком матраце. Кто-то кричит.
Действительность изворачивается и ускользает от меня. В каком я кошмаре?
Мне опять четырнадцать? Здесь мой отец? В комнате темно. Замка на двери нет. Я не могу запереться от него. Он сейчас здесь? Или только что ушел? Этот крик не мог принадлежать мне — он не разрешал мне издавать ни звука. Он говорил, что убьет меня, если я открою рот…