Бесов Холм
Шрифт:
– Почему мы не помогаем им? – спросил он тогда у Эбинайзера.
– Вы потомок одного из Великих Родов и у вас с этими людьми разные судьбы, – ответил ему темнокожий чародей. – К тому же, у нас есть задание – только оно имеет значение. Мы не можем растрачивать силы на усмирение пьяной солдатни.
– Задание? Серебряные и вся Центральная Ячейка на устранение диких Ворожей?! В Семинарии, ведьмам отведена лишь пара лекций на курсе истории. Сражаться с ними предписывается войскам на местах и Жрецам Триглавы. Или вы что-то от меня скрываете?!
– Идите
На протяжении всего похода, Иллиан чувствовал, что от него многое утаивают. Искать истинные цели задания в Картинах Разума, связанных с ним ментальным кругом коллег, смысла не имело. Маги такого уровня легко бы скрыли их от него или вовсе подложили бы ложные. Иллиан Галлан, самый юный маг, когда-либо поступивший в Семинарию, талант и надежда своего рода, чувствовал себя слепым беспомощным кутёнком, с которым играют взрослые. Но уже завтра всё решится, по крайней мере он узнает истинную цель.
Иллиан закрыл глаза. Память издевательски чётко вернула его в тронный зал: перерезанное горло Радного, толстый ковёр, впитывающий тёмную кровь, ужас женщин и звериная злость на лицах пьяных мужчин. Холодок страха пробежал по его телу. Поток, связывающий каждого мага со Светлым Источником, возник перед его взором, блеснул и колыхнулся, готовый служить своему хозяину. Иллиан небрежно и щедро зачерпнул из него – сегодня он не собирается прибегать к примитивной предметной магии. Конечно, завтра слепой магистр полдня будет ворчать, что мол можно было обойтись и не сложным ритуалом – пусть его! Работа с чистым Источником, вот путь для потомка великого Галлана!
Он сосредоточился на камне возвращения, висящим у него на груди и до предела напитал его Силой. Древняя реликвия их рода, переданная ему отцом, теперь в случае смертельной опасности переместит его в родовой замок, расположенный в западной части столицы. Камень приятно потеплел, благодарно принимая энергию и тихонько завибрировал, понемногу успокаивая юного чародея.
Покаяние Десятника
Аксен очнулся в холодной, сырой темнице замка Бреннен. Руки сковали ржавые, грубой ковки кандалы. Цепи, в два пальца толщиной, тянулись от них к большому, ржавому кольцу в потолке. Окон не было и только свет коридорных факелов, слабо освещал небольшой островок у его ног. В затёкших плечах нарастала ноющая боль. Голова разламывалась от выпитого.
– Какого хера?! – прохрипел он и зашёлся в жестоком кашле.
В памяти плясали неровные фигуры, обрывки фраз и размытые лица пирующих. Огромный силуэт то ли медведя, то ли витязя, раскидывающего напирающих людей, возник перед ним.
"Ром? Был бой?! Что-то случилось на пиру…”
Желчь подкатила к горлу и его вырвало. Он поморщился, сплюнул. Только сейчас, вместе с запахом рвоты и плесени, он уловил тяжёлый запах засохшей крови. Он был залит ею с головы до ног.
"Кровь не моя. Ран нет."
Тяжело застонав, он зажмурился, силясь вспомнить прошедшую ночь.
– Я отрезал этому жирному ублюдку голову! – прошептал он. – Срезал его гнилую башку с плеч!
Тут же память вернула ему всё произошедшее на пиру. Он вспомнил их с Радным разговоры, вспомнил кровавое безумие, захлестнувшее его. Вспомнил бой. Его вырвало повторно. Он попытался вспомнить что было дальше, но сейчас разум отказывался думать о чём-то кроме тошноты и привкуса человеческой крови во рту.
Где-то наверху раздалось бряцанье ключей и тяжёлые стоны, давно не смазанных, засовов. Протяжно скрипнула дверь и послышались звуки приближающихся шагов. В небольшой круг света перед ним вошёл Артур. Они молча смотрели друг на друга.
– Твою та мать, Аксен, – наконец проговорил Артур.
Аксен облизнул пересохшие губы и опустил голову.
– Кто возмёт моих?
– Игнаций.
– Хорошо. Кэс ещё слишком молод, Фарли раздолбай, Рому не хватит мозгов вести две десятки.
– Он спас тебя, там.
– Помню. Как он?
– Пойдет под трибунал.
Аксен поднял голову и посмотрел на Артура.
– Его надо вытащить.
– Вытащу.
– Ты извиняй меня, Старшой. Я, я не думал. Я даже не помню, как схватился за нож.
– Зачем ты вообще притащил его?
Аксен слабо усмехнулся.
– Да не в ноже дело. Я бы справился и голыми руками.
– После возвращения с холма, я доставлю тебя в Ладос на Суд Воевод.
– Знаю, ага.
– Я не смогу тебе помочь.
– Знаю.
– Это правда об Урусских?
– Было.
– Мой отец, он… – Артур не хотел заканчивать вопрос, он боялся услышать на него ответ. Одна мысль, что его отец, герой Эделии, мог участвовать в чудовищных преступлениях, доводила его до отчаянья.
– Твой отец служил в Железном Легионе. На такие геройства отправляли только элиту.
– Обо всех преступлениях Радного на островах нужно было доложить!
– Пить хочу.
Артур огляделся. В коридоре стояла бочка с затхлой водой. Грязный, деревянный ковш висел рядом на стене.
– Я распоряжусь чтобы тебе принесли свежей воды и еду.
– Двадцать лет Старшой, – Аксен зажмурился, вдавливая накатившие слёзы обратно. – Двадцать лет я живу с этим. На войне всё было ясно. Враг там – убивай. А после победы… После победы ты берёшь факел и доказываешь им свою преданность. Приказы не обсуждаются – приказы исполняются.
– Если ты расскажешь об этом в Ладосе, если ты расскажешь все Трибиусу Талку и Старшим воеводам!
– Старшим Воеводам?! – усмехнулся Аксен. – От кого ты думаешь Радный получал эти приказы?! Набеги дикарей Кадал-Урусских островов есть главная угроза для устоев и процветания Империи. Подлежат полному истреблению. Немедленному истреблению… Моя жизнь закончена, старшой. Судить меня будут Трое Светлых. Иной суд для меня не имеет значения.