Беспечный повеса
Шрифт:
– Не может быть... половина десятого. Уже! – Она снова зашагала по комнате.
– Согласен, нелепое время. – Он зевнул.
Нелепое? Пруденс изумленно уставилась на него. Он явно не понимает безотлагательности ситуации. Если бы он перестал смотреть на нее так – как веселый сатир, она бы ему все четко объяснила.
– Дело в том, ваша светлость, что дядя Освальд сейчас приедет поговорить с вами. В любую минуту. Чтобы потребовать объяснений.
– Так дядя Освальд тоже сердится, что я не остался в Шотландии?
– Ох, да нет! –
Она почувствовала, что ее лицо горит огнем. На нее это совсем не похоже, но ситуация просто фантастическая, и то, как этот мужчина окидывает ее взглядом, очень смущает. Он приводит ее в крайнее волнение.
– Определенные умозаключения?
Пруденс бросила на него умоляющий взгляд, снова оттягивая момент признания.
– Поверьте мне, ваша светлость, я никому не хотела доставить неприятности.
– Нет, конечно, нет.
Она заметила, что в его глазах заплясали веселые огоньки. Как он мог смеяться в такую минуту!
Он поднялся, пересек комнату и дернул за висящий у камина шнурок. В ту же минуту дверь отворилась. И на пороге появился дворецкий.
– Пожалуйста, бренди, Бартлетт. И что-нибудь для леди. Ликер? Чай?
Пруденс была изумлена:
– Как можно пить ликер в такую рань?!
Герцог кивнул Бартлетту:
– Чай для мисс Мерридью и бренди для меня. Бартлетт, принеси графин.
– Но вы не можете встретить дядю Освальда с бокалом бренди в руках!
– Милая девушка, боюсь, иначе я его не встречу. Видите ли, для меня сейчас не утро, а конец долгой утомительной ночи. И если мне придется вести трудный разговор, не подкрепившись бренди, я не отвечаю за последствия.
От его слов Пруденс охватило чувство вины. Она вновь собралась с мыслями. Ее ситуацию весьма трудно втолковать и трезвому герцогу.
– Но дядя Освальд питает отвращение к ликерам!
– Тогда предложим ему чаю.
– Пожалуйста, будьте серьезным. Вы себе представить не можете, что сейчас произойдет!
Он рассмеялся, и густой гортанный смех наполнил комнату.
– Я не имею об этом ни малейшего понятия.
Появился Бартлетт с подносом, на котором стояли чайник, блюдо с бисквитами, чашка, сахарница, стакан из толстого хрусталя и высокий хрустальный графин, наполненный медового цвета напитком. Как только он поставил поднос на стол, громом с ясного неба прозвучал стук дверного молотка.
– Не может быть! Он здесь! Дядя Освальд! – вскрикнула Пруденс.
– Бартлетт, я думаю, это стучит родственник этой леди, – сказал герцог. – Проводи его сюда, пожалуйста.
Дворецкий поджал губы и, поклонившись, вышел из комнаты.
– Суть в том, – быстро сказала Пруденс, – что по
Его улыбка мгновенно исчезла.
– Обручились!
– Да, простите меня. Это все, что я могла сделать, чтобы заставить его вывозить в свет Чарити и двойняшек Фейт и Хоуп. Это нужно было срочно сделать, хотя я не могу сейчас объяснять вам почему. Но дядя Освальд не позволял им выезжать со мной...
– Как я вижу, у него для этого была веская причина, – с иронией заметил герцог.
– Да. Потому что... – Она залилась краской. – Причина не имеет значения. Значение имеет то, что они не могли вращаться в свете, пока я буду стоять у них на пути. И я подумала, что вы вполне подходите для моей цели, поскольку вы знаменитый отшельник...
– Вы говорите серьезно? – с интересом перебил ее герцог.
– Что? – смутилась Пруденс.
– Знаменитый отшельник.
– Да не я, а вы! Хватит шутить, – возмутилась она. – О Господи! Прошу простить – у меня нервы на пределе! Это вы знаменитый отшельник! Но вы покинули свое убежище, а какой-то несносный сплетник напечатал об этом в газете, и теперь дядя Освальд явился сюда требовать, чтобы вы женились на мне. Немедленно!
– Что?!
Пруденс с удовлетворением заметила, что от его улыбки не осталось и следа.
– Я говорила вам, что это серьезно, ваша светлость. На его лице появилось выражение порочного ликования.
– Да уж, вижу. – Он усмехнулся. – Мне определенно нужно выпить бренди. – Он подошел к столу. – Не желаете чаю, мисс Мерридью?
Из-за двери доносился шум. Дядя Освальд требовал встречи с герцогом Динзтейблом. Пруденс поспешно подошла к герцогу и, успокаивая, положила ладонь на его руку.
– Не бойтесь, – торопливо прошептала она. – Это недоразумение, а не ловушка. Если вы дадите моему дяде понять, что у нас есть взаимопонимание, даю вам честное слово, что постараюсь как можно скорее расторгнуть нашу помолвку. Пожалуйста. Умоляю вас, слушайтесь меня. Доверьтесь мне, ваша светлость. Я не причиню вам вреда.
Он опустил глаза на ее кисть, успокаивающе похлопывающую его по руке.
– Довериться вам?
Он долго смотрел ей в глаза, и Пруденс вдруг показалось, что произошло нечто важное. Он шевельнулся и снова насмешливо посмотрел на нее, словно мгновения внезапно возникшей связи не существовало.
– Что ж, выпускайте своего дракона, милое дитя, – сказал он, поднося к губам бокал.
Пруденс тревожно всматривалась в его лицо. Оно было непроницаемым. На какую-то секунду его долгий взгляд подбодрил ее, словно она могла на него рассчитывать. А мгновение спустя он, казалось, находил эту историю весьма забавной, и визит дяди Освальда его совершенно не беспокоил. Может быть, он считал себя в полной безопасности из-за своего титула?
Она сделала глубокий вдох и собрала все свое мужество в ожидании надвигающейся сцены.