Бесплотные герои. Происхождение образов "Илиады"
Шрифт:
Изменчивость этого имени в греческом языке не подчиняется обычным звуковым соотношениям между диалектами, правилам разветвления слова по диалектам или правилам звукоизменения при переходе из диалекта в диалект. Такая вариативность имени говорит о том, что это был догреческий образ, заимствованный греками у предшествующего населения: в разных местах греки восприняли его имя по-разному. Так оно и закрепилось в разных формах.
О самых ранних шагах развития этого образа могут рассказать древние культы Одиссея. Они не получают объяснения из «Илиады» и «Одиссеи» и вряд ли являются следами влияния этих поэм. Обзор их начнем с наиболее близких к содержанию поэм.
Во фракийских колониях греков Одиссей — эпический герой. Здесь недалеко от Исмары находится озеро, а у него есть проток Одиссий (Страбон, VII, 44а). Ионийский остров Хиос имел тут колонию Маронею. В «Одиссее» жрец Аполлона Марон из Исмары
В Итаке показывали пещеру, в которой якобы находилась могила Одиссея (Плутарх, «Греч. вопр.», 14), и был культ Одиссея (Гелиодор, V, 22), но раскопки показали, что в этом месте население жило с рубежа IX–VIII веков, так что культ и святыня — поздние. Это соответствует только что полученным результатам анализа царства Одиссея в поэме. Есть предания, по которым Одиссей состарился и умер вовсе не на Итаке, а в Этолии (Аполлодор, VII, 38).
В Спарте Одиссею посвящен героон (Плутарх, «Греч. вопр.», 48) неподалеку от святилища Левкиппидов (Левкипп — конный герой, защитник спартанцев). В Спарте же хранился и Палладий, якобы выкраденный Одиссем из Илиона. Плутарх («Греч. вопр.», 43) помещает родину Одиссея в Беотии, в городе Алалкоменейон, связанном с эпитетом Афины в «Илиаде» (Алалкоменида). Все это еще не расходится с характеристикой Одиссея как героя приморских районов и соответствует тем локализациям, которые были предложены до сих пор.
Но вот дальнейшие сведения нарушают эту схему и заставляют припомнить предсказание Тиресия, что завзятому мореходу Одиссею суждено умереть не в море («Одиссея», XI, 134–137, XXIV, 281–284). Почитание Одиссея было распространено и в сугубо материковых районах и явно было в них очень древним. В Аркадии Одиссей считался основателем святилищ Посейдона, Афины и Артемиды (Павсаний, VIII, 44, 4). Из Аркадии же выводят его жену Пенелопу и мать Антиклею. Пенелопе приписывали любовную связь с Гермесом и рождение от него «господина Аркадии» — пастушеского бога Пана (Геродот, II, 145). Там показывали и ее могилу (Павсаний, VIII, 12, 6). В «Одиссее» с героем интенсивно общается Гермес, да и род матери Одиссея возводится к Гермесу, а это был важнейший из аркадских богов (Ферекид, фрагм. 63). В Этолии глубоко в горах, далеко от моря, род эвританов охранял как святыню оракул Одиссея (Ликофрон, 799). В классическую эпоху в Этолии и Эпире правили династии, возводившие себя к Одиссею.
Большей частью эти культовые места увязаны с какими-либо действиями Одиссея по возвращении из странствий, в конечном счете — из-под Трои. Но рассмотрим один пример. В Аркадии есть святилище Посейдона, основанное, по преданию, Одиссеем — далеко от моря! Конечно, Посейдон был когда-то не богом моря, а мужем Деметры, богом плодородия и почитался в образе коня. Но то было в микенское время. А для эллинов гомеровского времени это должно было представляться аномалией. И вот в «Одиссее» в XI песни (121–131) тень Тиресия вещает Одиссею, что он должен понести весло к людям, не знающим моря, и там принести жертву Посейдону. Певец явно знал о связи Одиссея с культом Посейдона далеко от моря, возможно именно в Аркадии, и привел объяснение этого факта. Таким образом, культ намного древнее «Одиссеи». В Мантинее (аркадский город) в классическое время чеканились монеты с изображением Одиссея, втыкающего весло в землю.
Таким образом, почитание этого культового персонажа охватывает значительную часть Южной и Средней Греции, в том числе и области, удаленные от моря. Сказания о морских приключениях родились, конечно, не в этих местах, и, похоже, родились позже. А это был древнейший регион обитания образа. Здесь этот культ существовал на его раннем, древнем этапе, когда еще объектом культа был, собственно, не Одиссей, а Олуттей-Олюссей.
Кем же был этот персонаж в то очень удаленное время? Некоторые ученые считают, что это был морской бог, более древний, чем Посейдон, и уступивший ему свое первенство и свои святилища. Не думаю, что это было так: и Посейдон не был богом моря, и Одиссей считается основателем святилищ не только Посейдона. Он ближе к Афине. Скорее, подобно Аяксу и Ахиллу, это был герой-защитник, чудесный покровитель. Однако первичные функции его были не военные, а гадательные. Не случайно в Этолии был его оракул, а в Аркадии город, где чеканились монеты с образом Одиссея — основателя культа Посейдона и где жила и умерла его жена Пенелопа, носит название Мантинеи (от корня манти- «гадание, прорицание»). В греческом языке пенелопс — это название птицы: «утка-чирок». Известно, как было развито у древних греков
9. ПРИАМ
Странная фигура Приам в «Илиаде». Только в конце поэмы он предпринимает ряд действий, вносящих существенные перемены в ситуацию: едет к Ахиллу, чтобы выкупить труп сына у того, кто его убил, и тем вносит в ожесточение войны тему милосердия и взаимопонимания. Остальное время он показывается или упоминается, когда это нужно певцу, но не ради развертывания сюжета, а ради чего-то другого. Например, в III песни он просит Елену показать ему ахейских вождей — зачем? Да чтобы представить их читателю. Возможно, что эта сцена перенесена в «Илиаду» из другой поэмы Троянского цикла — поэмы о начале войны, то есть из «Киприй» или какой-то ранней их версии (такие предположения высказывались). Там уместнее, чтобы Приам впервые знакомился с вождями неприятельского войска, чем в рассказе о десятом годе войны. Есть гипотеза (ее придерживались У. Виламовиц и др.), что «Выкуп тела Гектора», то есть последняя песнь «Илиады», — поздняя добавка к ней, ибо не подготовлена всем предшествующим изложением. В предшествующем изложении предусмотрена другая судьба для трупа Гектора: Ахилл обещал духу Патрокла выбросить псам тело его убийцы и не раз повторял это обещание. А если отбросить последнюю песнь, то в «Илиаде» от деятельности Приама мало что останется.
Что ж, Приам — фигура не одной лишь «Илиады», а всего цикла: сцена «Обзора со стены» до переноса в «Илиаду» была же в начальной песни цикла, а смерть настигнет Приама лишь в конце эпопеи, с гибелью Илиона.
Но и во всем Троянском цикле роль Приама не очень ясна, особенно если учесть значение симметрии у певцов той эпохи — эпохи геометрического стиля в искусстве. В эпопее с каждой стороны задействовано по два брата, занимающих ведущие места в столкновении: Агамемнон и Менелай, Гектор и Парис. В конфликт всех втянули младшие братья — Менелай и Парис, но командуют старшие братья — Агамемнон и Гектор. С каждой стороны — масса союзников. У каждой стороны есть второстепенный герой — лучник: с ахейской — Тевкр, с троянской — Пандар. Если с троянской стороны есть крепость, то и ахейцы, хоть они сторона атакующая, строят на чужой земле свою крепость. И так далее.
По идее, Приам параллелен Агамемнону — тоже возглавляет коалицию. Когда договор сторон о поединке нужно скрепить клятвами (в III песни «Илиады»), Агамемнон требует, чтобы от троянцев клятву приносил и подтверждал обрядами сам Приам. Но этим параллель и ограничивается. Агамемнон — царь сильнейшего из ахейских царств и глава коалиции, поэтому он является верховным командующим на войне. С троянской стороны верховный командующий не Приам, а его сын Гектор, который не является царем, и союзники собрались не к нему. Царь Илиона и глава коалиции — его отец Приам. Почему же командует всеми Гектор, а не Приам? Потому лишь, что Приам слишком стар? Но старцами изображены также Идоменей и (уж сугубо древним, три поколения пережившим) Нестор. Тем не менее оба воюют: Идоменей сражается врукопашную, а Нестор присутствует на военных советах и на поле боя, командует своим отрядом и дает чисто военные и очень важные советы верховному командующему — как строить войска для битвы.
Выходит, Приам мог бы командовать, но он от этой роли отстранен. Значит, либо к его появлению в эпосе роль командующего была уже занята (и тогда он вошел в эпос позже Гектора), либо он должен был уступить эту роль новому герою — Гектору (в этом случае, естественно, он в эпопее раньше Гектора). Иными словами, то ли Гектор, то ли Приам вписан в симметричную структуру эпопеи, в систему ее ролей, со стороны, так сказать под нажимом, сдвинув и смяв один ее узел и тем расшатав всю систему. Вместе, во взаимодействии в первоначальной структуре эпопеи Гектор и Приам едва ли мыслимы: они несовместимы.