Беспокойная подопечная темного архимагистра
Шрифт:
— Если вам неприятно, то просто не смотрите.
— Даже если не буду смотреть, мне все равно невыносимо от мысли, что вам больно, пусть я сама этого больше не чувствую! — признание вырвалось прежде, чем Аль успела себя остановить.
«Что я говорю?! Ему триста лет не нужны телячьи нежности от какой-то недоучки».
Архимагистр отвернулся, забрал пузырьки с остатками зельев и вернулся в лабораторию. Все так же молча он поставил бутылочки в один из шкафчиков и достал еще какой-то флакон. Свет магических светильников играл гранями сосуда с темно-бордовой жидкостью.
— Вы
«Он все правильно излагает. Но только почему мне кажется, что сверхчувствительна я именно к его боли? Из-за этой треклятой недоразрушенной связи?»
— Готовы начать практику? — Темный, удовлетворившись осмотром, спрятал зелье в карман мантии, а затем взял с полки еще одно, очень похожее на то, что дал ей вчера вечером, когда отвел в комнату. Тон его был отстраненным, словно только что между ними не произошло столько всего.
Да, чуткий и лояльный магистр вновь превратился в строгого наставника. Как лекарь, который разговаривает ласково, когда ты болен, но неумолим в обычное время. С таким подходом поневоле захочется почаще болеть, чтобы видеть в глазах мягкость, в голосе слышать понимание, а не осуждение или неудовольствие.
Вот и Аль отчаянно желала бы вернуться в те мгновения, когда они вместе сидели на алтаре и теплые руки темного эльфа касались ее щек, а глаза светились красным, околдовывая и прогоняя страх. Но нет, пора вернуться к действительности и вспомнить, что ей нужно выжить во время возможного покушения, а романтику отложить до лучших времен.
Аркент’тар перенес их в тренировочный зал, где вместо одного манекена появилось сразу три. Дроу расправился с ними играючи: первого пустил в полет, второго развеял, третьего разнес в щепки, укрывшись за надежным щитом.
Альвинора любовалась, как легко он управляется с магией. Хотелось догнать его, достичь того же уровня, чтобы стать равной, а не быть вечной обузой, тянущей на дно. В итоге отработка боевых заклинаний на манекенах прошла лучше, чем Аль себе представляла. Атаки выходили с первого раза, хотя и не очень сильные, и это был ого-го какой прогресс. Тренировка щитов оказалась не менее результативной, вдохновляя работать еще усерднее.
— Теперь предлагаю испробовать комбинированную атаку и параллельно закрыться щитом, — скомандовал декан.
Понятное дело, слово «предлагаю» на самом деле означало «вы обязаны это сделать», но Альвинора сделала вид, что у нее есть выбор и она сама решила согласиться на просьбу, а не просто подчинилась из страха его разгневать.
Атаковать и одновременно держать щит оказалось крайне сложно. Сначала все шло наперекосяк, и жесткие окрики преподавателя задевали за живое. Но на помощь опять пришли воспоминания о бое в Тиаре, где нужно было и защищаться, и нападать, после чего требовательность магистра уже не казалась излишней.
«Аль, он тебя муштрует, чтобы в будущем ты могла спасти свою жизнь. Так что хватит себя жалеть и работай, работай!»
После серии удачных атак
— Вам стоит поработать над выносливостью, — вынес вердикт архимагистр, смерив ее внимательным взглядом.
— Конечно, господин декан, — ей ничего не оставалось, как послушно склонить голову.
— Вы устали, поэтому подзаряжайтесь и перейдем к более тонким и менее сложным чарам. Попробуйте применить заклинание своей стихии. Скажем, вырастите цветок,
— попросил преподаватель.
Аль прекрасно понимала, что нужно не прорастить какую-нибудь деревянную вещь (тот же манекен, например), а использовать магию созидания и создать цветочек самостоятельно. Захотелось намагичить не какой-нибудь чахлый задохлик, а самый настощий цветочище, чтобы магистра аж за душу взяло!
Пополнив резерв, Аль сложила руки лодочкой и призвала силу. Медленно, вот так, аккуратненько… Она постепенно наполняла заклинание магией, пока из крошечного робкого бутона не стал распускаться большой пышный лорекс. Он сиял и искрился в ее ладонях, переливаясь разными цветами, от белого через бледно-розовый до малинового и обратно. Это выглядело так волшебно, что Альвинора даже сама залюбовалась.
Потом она отлевитировала цветочек прямо в руки архимагистра, на губах которого стала расцветать удивительная улыбка, которая была стократ нежнее любого цветка.
— Чего и следовало ожидать от природницы, — пробормотал он. — К сожалению, ваша магия пока не вполне стабильна, поэтому цветок может развеяться, но я его сохраню, — он наложил на лорекс какое-то заклинание, после чего наколдовал стеклянный купол, под который залетел цветок да так там и завис «между небом и землей». — Возьмите. Пусть он напоминает о том, что упорство и труд приведут вас к намеченной цели.
— Если позволите… — она замолчала в нерешительности, но потом нашла в себе силы продолжить, — я бы хотела подарить его вам. Моя магия, конечно, невесть что, наверняка вы в своей жизни видели и создавали вещи гораздо более прекрасные, но это от чистого сердца. Если могу хоть как-то отблагодарить вас за то, что для меня сделали… и сейчас делаете…
— Я его приму, — прервал Темный ее словесные излияния, открыл мини-портал и отлевитировал туда цветочек. — Не волнуйтесь за его сохранность, я смогу позаботиться о вашем творении.
— Ничуть не сомневаюсь, — улыбнулась она. — Чтобы вы и не смогли…
Сердце забилось быстрее от нахлынувших чувств. Все же как приятно, когда кто-то могущественный, до кого тебе так же далеко, как до звезды, снисходит до того, чтобы обратить на тебя свой сиятельный взор и даже принять скромный подарок. Хотя по поводу скромности дара Аль, конечно, очень преувеличила. Для нее созданный лорекс был настоящим сокровищем, потому и преподнесла такое подношение. Ведь, как известно, дарить другим нужно то, от чего у самого душа поет.