Беспощадная страсть
Шрифт:
— Я хотела бы получить мои деньги прямо сейчас! — заявила Галина, когда Павел и Мила вышли.
— На здоровье! — усмехнулся Север.
Раскрыв одну из своих громадных сумок, он начал вынимать оттуда пачки долларов. Отсчитав миллион, предложил Галине:
— Проверь!
Та дотошно пересчитала баксы.
— Не обманул… — констатировала она слегка удивленно. — Не кинул, надо же!.. А я-то…
— Ну вот, Сень, а теперь и нам с тобой пора поделить оставшееся, — бесцеремонно прервал Север Геллу, словно ее и в комнате не было. — Осталось, правда, меньше,
— Обижаешь, Сатир! — проронил Умник жестко.
— Тогда просто разделим остаток пополам, и кончено.
— Не пополам, — возразил Семен, — на три части. Гюрзе тоже полагается доля. Гюрзу принимали в бригаду на общих основаниях, как бойца, а не как соску. Она имеет те же права, что и все.
— Но мы же с Гюрзой… — начал было Север удивленно.
— Это ваше дело, — перебил Умник. — Но если делить по справедливости, то давай по справедливости. Тебе, кстати, положена еще четверть сверху, как атаману.
Гелла смотрела на Умника с презрением во взгляде.
— Свою четверть я жертвую в общий котел, — объявил Север.
— Твое право, — не стал возражать Умник.
— Пацаны, вы что, обалдели?! — спросила Гелла изумленно. — Это куда я попала? В пиратский роман?
— Чего?! — опешил Семен.
— А девушка удивляется, почему мы с тобой не режем друг другу глотки из-за денег, — пояснил Север. — Она намекает, что мы ведем себя, как благородные пираты — персонажи бульварных романов прошлого века. Проще говоря, как придурки.
— Галька, ты чего?! — на сей раз возмутился Умник.
— Да нет, Сеня, он не так понял… — моментально вяла Галина. — Мальчики, проводите меня, а? Мне одной столько бабок тащить по городу страшно. Еще убьют…
— Куда провожать? — спросил Север.
— Я знаю надежный банк… И меня там знают. Открою счет…
— Проводим, конечно! Да, Сатир?! — подхватил Умник.
…В больницу Север вернулся один — Семен остался с Геллой. Впрочем, Белов был уверен — связь этих двоих долго не продлится. Теперь Галя богата и свободна, зачем ей Сенька?
Дожидаться Павла Белову пришлось часа четыре. Наконец тот пришел — совершенно измученный.
— Что с тобой? — удивился Север.
— Милка ужасно неконтактна, — пояснил Павел. — Мне пришлось изрядно повозиться, чтобы вытянуть из нее то, что необходимо.
— Вытянул?! — спросил Север взволнованно.
— Вытянул… — кивнул Кузовлев устало.
— Ну и?..
— Ну и могу тебя поздравить. Ты добился, чего хотел. Ты осуществил наш с тобой проект.
— Она здорова?! — Север почти кричал.
— Нет, не здорова… — поморщился Павел. — Но в качестве сексуального партнера воспринимает отныне только тебя одного. С другими у нее теперь либо вовсе не выйдет, либо она ничего не почувствует, то есть вообще ничего. И, естественно, ей больше не нужны групповые изнасилования. Тебе тоже не обязательно и дальше разыгрывать из себя насильника. Достаточно просто жить с ней. Она от тебя никуда не денется, не сможет. Ибо те импульсы, которые раньше ее мозг получал от групповух, сейчас он получает от тебя, и только
— Значит, «замкнули» нимфоманию?! — вскричал Север радостно.
— Значит, «замкнули», — подтвердил Павел.
— Но ведь это потрясающе! Это счастье! — От восторга Север даже не замечал отнюдь не восторженного выражения лица Павла.
— Погоди пузыри пускать, — грубовато оборвал Кузовлев друга. — Это еще не все.
— Остальное неважно! — проорал Север. Выглядел он сейчас действительно болваном — одурел от радости.
— Еще как важно, старик, еще как важно… — протянул Павел.
— Ну не томи, выкладывай! — Север, казалось, не верил больше ни во что плохое на свете.
— Для начала я вкратце расскажу тебе, как произошло «замыкание». Благодарить за это ты должен своего Газавата. — Павел невесело улыбнулся.
— Почему? — удивился Север.
— Когда ты его оскальпировал… — Кузовлев скривился. — Все-таки жесток ты, Север, исключительно, это я тебе как врач говорю: и как хирург, и как психиатр…
— Я видел слишком много зла… — смутился Север. — И ненавижу его носителей. Нет у меня к ним жалости…
— Ладно, где-то ты прав, проехали, — продолжал Павел. — Так вот, когда ты скальпировал Газавата, Милка пришла в ужас. Вся твоя игра показалась ей истинной. До этого она еще надеялась, что ты просто болен психически, или ради нее выпендриваешься, как, собственно, и было на самом деле, или наказываешь ее за прошлые грехи… Короче, надеялась, что ты станешь прежним. А тут резко, разом надеяться перестала…
— Почему? — перебил Север.
— Потому что Романов вас предал и стараться ради него ты не мог. Значит, секреты Газавата тебе нужны были действительно для достижения каких-то личных целей. А каких? Обогащения и власти, ты сам внушал это ей. И ничего иного она себе представить в тот момент не могла. И поверила, что ты монстр.
— Но это моя заслуга, не Газавата! — заявил Север ревниво.
— Да, это твоя заслуга, — согласился Павел. — Но только тогда Милку еще не «заклинило» на тебя. «Заклинило» ее чуть позже, когда Газават приказал своим ее изнасиловать…
— Но почему именно тогда? — удивился Север.
— Потому что тогда она уже была убеждена, что ты монстр, но еще продолжала тебя любить. Она не допускала, что ты погибнешь, что ты вообще можешь погибнуть. Ты являлся для нее в то мгновение и бессмертным исчадием ада, и одновременно самым дорогим человеком. И она безумно испугалась, представив себе, что ты сделаешь с теми парнями, если они ее изнасилуют-таки. Представила, кем ты после этого окончательно станешь, представила, что ты для нее навсегда останешься исчадием ада — до этого имелась хоть тень надежды на иной исход. И от страха у нее случился сильнейший вагинальный и анальный спазм. Она как бы не впустила в себя тех парней. А после спазма, который, как решило ее подсознание, был наслан тобой, Милка сочла, что ты действительно демон, живое воплощение мирового зла. И ее нимфомания прочно «заклинилась» на тебе.