Беспощадная страсть
Шрифт:
— Мне и раньше случалось пытать всяких подонков!
— Но ведь не ради наживы!
— Какая разница?!
— Огромная!
— Да пошла ты! — огрызнулся Север, а сам подумал: «Знала бы ты, девочка, ради чего я на самом деле стараюсь!»
— Значит, боли ты не боишься?! — обернулся он к Газавату. — А как насчет ампутаций?!
— Чего?! — Николай, похоже, испугался.
— Для начала мы снимем с тебя скальп! — Север достал пружинный нож, выщелкнул лезвие. — Вон какая у тебя знатная шевелюра! Славный получится трофей!
В отличие от своей «пехоты»,
— Ты серьезно? — спросил бандит несколько недоуменно.
— А то! — Север вцепился ему в волосы.
— Ну нет! Этого я не позволю! — отчаянно закричала Мила.
Она бросилась к мужу, схватила его за предплечье и попыталась оттащить от Николая.
Север ударил жену наотмашь тыльной стороной ладони. Ударил так, как привык последнее время бить Милу — сильно, но очень расчетливо и точно. Девушка упала и зарыдала от бессилия, колотя рукой по полу.
— Приступим! — ухмыльнулся Белов в лицо Газавату.
Он опять схватил его за волосы, полоснул ножом вокруг головы и рывком содрал скальп. Из рассеченных жил хлынула кровь.
Рев Газавата слился с безнадежным щемящим криком Милы. Ей казалось, что это Север сейчас оскальпировал самого себя.
Белов отшвырнул кровавый трофей прочь, вытер нож об одежду Газавата и поглядел в глаза своей жертве. Бандит оставался в сознании.
— Ну как тебе такой расклад, приятель?! — вопросил Север торжествующе.
— Ты псих… — простонал Николай. — Перевяжи меня…
— Хрен тебе, детка!
— Перевяжи… Я ведь истеку кровью…
— Сперва информация!
— Ладно, твоя взяла… Я все расскажу. А то умру от потери крови раньше, чем подоспеет помощь. Только ты перевяжи меня. Бинты есть в аптечном ящике, он под лежанкой…
— Перевяжу, но учти: будешь потом молчать, я бинты с тебя просто сорву, ты понял?!
— Понял. Перевязывай.
Газават был страшен: искаженное болью лицо залито кровью, череп — сплошная кровавая рана.
Север нашел аптечный ящик, перевязал Газавату голову. Подумав, перевязал ему и простреленное колено.
— Готово. Теперь говори, а то я эти тряпки разом срежу! — Белов держал нож наготове.
— Прежде дай слово, что потом не убьешь меня. Говорят, твоему слову можно верить.
— Север Белов никогда своего слова не нарушал, это любой знает! — напыщенно выдал Север.
— Так обещаешь не убивать меня?
— Обещаю.
— Хорошо. Тебя интересует, откуда я беру дешевый героин? Объясняю. У меня собственная плантация опиумного мака.
— Где?
— Километрах в ста от города.
— Ты врешь! В нашем климате опиумный мак не вызревает! Из того, что растет у нас, невозможно делать героин!
— Это смотря какой мак! — криво усмехнулся Газават. — Мой мак — чернобыльский, облученный, мутировавший. Он огромных размеров, и «дури» в нем содержится больше, чем в лучших сортах азиатского! Я в свое время купил семена у чеченов, а они привезли их из Белоруссии!
— Ты ж воевал с чеченами!
— Сперва воевал,
— Как найти плантацию?
— Карта в сейфе. Сейф в углу, за лежанкой. Он замаскирован. Нажмешь на кнопку возле задней левой ножки лежанки, в стене откроется тайничок, в нем сейф. Там, кстати, не только карта…
— А ключ от сейфа?
— Ключа нет. Замок кодовый.
— Назови код.
Газават назвал. Север чувствовал — бандит не врет.
— Как тебе удается скрывать плантацию от ментов? Я имею в виду не здешних, ссученных, а РУОП, например…
— А здесь кругом леса — глухие, непролазные… Даже с воздуха заметить мой мак довольно трудно. Да никто специально и не ищет. Кому придет в голову искать в наших местах плантацию опиумного мака?
— Кто на ней работает?
— Дагестанцы. Представители одного бедного рода. Точнее, народа. Ихний аул в Дагестане, человек триста — это отдельный народ, со своим особым языком и особыми обычаями. Однажды в наш город залетел джигит из этого аула, залетел почти случайно и умудрился повздорить с чеченами. Его чуть не убили. А я отбил парня: враг моего врага — мой друг, я как раз тогда «зачищал» местную чеченскую общину под гребенку. Так вот, тот малый оказался сыном вождя своего народа, или что-то в этом духе. Потом я ездил к нему в гости, в Дагестан, и весь аул на Коране поклялся верно служить мне. Теперь тамошние молодые джигиты проходят на моей плантации производственную практику, — Газават опять усмехнулся. — Я им доверяю абсолютно, тем более что являюсь для их народа благодетелем почище Аллаха. За счет работы на меня весь аул стал жить безбедно.
— А где перерабатывают мак в героин?
— На городских фабриках, которые нынче остановлены, есть мои цеха. Они единственные функционируют бесперебойно. И строго засекречены. Пашут там те же дагестанцы, вахтовым методом, так что в городе их почти не видно. А производство наладили местные специалисты-оборонщики. Их семьям тоже жрать хочется, и желательно сладко жрать. Впрочем, все материалы на данную тему ты найдешь в сейфе.
— Как ты вывозишь героин из города?
— Вывозит мэр и его администрация по своим каналам. Наш мэр женат на дочке областного губернатора, ему везде зеленая улица… По крайней мере в границах области. А дальше уже заботы чеченов, покупателей… Впрочем, и об этом — тоже в сейфе…
Мила слушала разговор мужчин и тихо, надрывно стонала. Она думала, что вот сейчас навсегда теряет любимого мужа, единственного драгоценного для нее человека в жизни. В тот момент, когда Север срывал скальп с Газавата, Мила вдруг всем своим существом ощутила, что ее муж — самый страшный человек на Земле… «Стоит ли вообще после этого жить? — думала девушка. — Север теперь станет наркобароном, уже окончательно ясно, что станет… Как мне перенести это, Господи?!»
Слушая Газавата, Север стоял спиной к двери зала. Мила, погруженная в свои мысли, вообще не видела ничего вокруг.