Беспощадный дикарь
Шрифт:
Дочь мэра продолжает говорить и флиртовать, а я стою, прислонившись к стене, и слушаю половину того, что говорит, чтобы просмотреть комнату. Теперь, когда сливаюсь с толпой, внимание отвлечено от меня. Хорошо, так будет легче попасть в домашний офис.
План идет хорошо, пока весь воздух в комнате не высасывается, когда я краем глаза замечаю, кто только что вошел через входную дверь. Мэйзи, мать ее, Лэндри, волосы убраны в хвост, который она предпочитает, и одета в свободный топ, обнажающий плоский загорелый живот, и обтягивающие синие штаны для йоги, которые обтягивают ее задницу и длинные подтянутые
Пока что я игнорирую ее. Это лучший способ справиться с яростной болью, которая раздирает грудь изнутри каждый раз, когда смотрю на лгунью. Если я этого не сделаю, я окажусь на грани того, чтобы потерять контроль и сжечь весь этот гребаный город дотла.
Риджвью, город, который отвернулся от меня и моей семьи десять лет назад, это был наш дом, пока из-за него не погибли мои родители. Ждал так долго, и наконец-то время пришло. Я жажду крови, и получу ее, даже если это будет последнее, что сделаю.
Мэйзи обводит взглядом комнату и останавливается на мне и девушке, проводящей наманикюренными ногтями по моей груди. Мы встречаемся взглядами, и я позволяю своему рту искривиться в злобной гримасе, обхватывая девушку за талию и притягивая к своему телу. Она визжит и издает самый притворный стон.
— Хочешь прокатиться сейчас, детка? — спрашиваю я.
Цыпочка не замечает, что я не смотрю на нее. Она кивает. — Пойдем наверх.
— Веди.
Ноздри Мэйзи раздуваются, и она отрывает свое внимание, проходя через вечеринку с сердитой грацией, которая заставляет мою кровь биться сильнее, чем цыпочка, прижавшаяся к моему боку, и я с силой выдыхаю, пытаясь правильно держать себя в руках. Я здесь не для игр.
Как только приманка приводит в ее комнату, я позволяю поцеловать меня в шею и устраиваю шоу, грубо бросая ее на кровать. Она хихикает, когда подпрыгивает и я накрываю ее тело своим и держу за волосы, пока она извивается подо мной и не замечает, как я использую трюк Леви с точкой давления, чтобы вырубить. Я перекладываю ее на бок на случай, если она слишком много выпила, и подкладываю под голову подушку. Откинувшись на край кровати, я ухмыляюсь, радуясь, что заставил самого сумасшедшего из воронов научить меня, как это провернуть.
Я устанавливаю таймер на двадцать минут на своем телефоне и иду в домашний офис в конце коридора. Вибрирующий стук музыки доносится до меня, когда направляюсь прямо к дорогому компьютеру в центре роскошно обставленной комнаты — такой же шикарной, как и весь дом. Это не должно шокировать после тех лет, что я провел среди людей, с которыми общаются Дюпоны, но у Риджвью есть такая манера выставлять свое богатство напоказ.
Потянувшись в задний карман, достаю тонкие перчатки и приступаю к работе по копированию жесткого диска. На компьютере не установлен пароль, так что не придется использовать навыки, которым научил меня Колтон, чтобы обойти его и я выдыхаю пустой смех. Люди слишком, блядь, верят, что ничто не может их тронуть, когда они на вершине.
Я заканчиваю скачивать весь диск на USB в качестве резервной копии и рассовываю его по карманам до
Мэйзи ждет меня на вершине ступенек, оглядывая коридор. Черт побери. Она не может раскрыть мое прикрытие. Я отвечаю ей взглядом, и она набрасывается, как только я подхожу к ней.
— Значит, ты будешь общаться с другими девушками, но не со мной. Верно. Понятно.
Придерживаясь принципа игнорировать, я делаю вид, что ее там нет, отталкиваю плечом с дороги и спускаюсь вниз, засовывая скопированный жесткий диск поглубже в карман. Я получил то, зачем пришел сюда, теперь я могу убираться отсюда.
— Ты даже не можешь больше смотреть на меня, — обвиняет Мэйзи, когда мы поднимаемся на первый этаж, схватив меня за локоть с неожиданной силой.
Я опускаю взгляд на руку, она всегда была сильной. Раньше она ненавидела, когда мы с Холденом относились к ней так, будто она не может делать то же самое, что и мы, потому что она девочка.
В такой близости от этих синих леггинсов устоять еще труднее и желание откусить кусочек от ее задницы очень сильное. Черт, почему они такие узкие?
— Я с этим покончила, — говорит она, впиваясь мне в лицо, пока колеблюсь. Ее знакомая решимость и стальной позвоночник заставляют меня страстно желать прижать ее к себе в объятиях и оттолкнуть сильнее. — Что я сделала? Почему ты так готов отказаться от нашей дружбы?
Как только смотрю на ее тело, мне кажется, что все, что я игнорировал, взывает ко мне. Я отвергал и избегал того, как она прекрасна — Боже, даже больше, чем когда она владела моим сердцем десять лет назад. Я не обращал внимания на то, как сильно слюней у меня текло от ее подтянутого тела за год.
Когда я не отвечаю, ее брови сжимаются, и она продолжает давить. — Черт возьми, Фокс. Если ты не поговоришь со мной, тогда я не знаю, за что мне извиняться. Мы не можем продолжать в том же духе. Это убивает меня.
Ее голос заставляет меня сжать кулаки.
Тысяча и одно воспоминание о том времени, когда мы были детьми, ослепляют. Ее лесные глаза пронзают замысловатые рисунки океана, нанесенные чернилами на мой бицепс и грудь, прямо в мое сердце, затем каждый дюйм меня превращается в пепел, когда я вспоминаю самое главное — она нарушила свое обещание.
Если она так сильно хочет моего внимания, она его, блядь, получит.
Прижимаю ее спиной к стене и несколько человек смотрят в нашу сторону. Вечеринка почти угасла, и я сосредоточился на своей старой подруге.
— Ты можешь попросить прощения, пока будешь задыхаться от моего члена, — рычу я, приближаясь к лицу на несколько дюймов, пока держу ее в клетке.
Удивление на мгновение промелькнуло на ее лице, а затем исчезло, сменившись взглядом, от которого мой член напрягся в считанные секунды. Она скользит руками по моей шее, наблюдая за мной с таким же сильным возбуждением, какое я чувствую, проникая в меня, искушая своим сладким ароматом цветов и кокоса. Я сдерживаю стон и обхватываю ее талию, мои большие пальцы скользят по гладкой коже под подолом ее короткого топа, исследуя ее голый живот. Я касаюсь нижней части сисек, не в силах сдержать ухмылку от того, что на ней нет лифчика.