Беспощадный. Не русские идут

Головачев Василий Васильевич

– Да что мы с ним вязнем? – буркнул первый турист. – Пусть убирается.

Внезапно все трое посмотрели за спину Буй-Тура.

Он оглянулся, не выпуская их из периферийного поля зрения.

К ним подходила Аглая, сияя демонстративной улыбкой.

– Здрасьте. Как вас тут много. – Она посмотрела на Гордея. – Можно тебя на минутку?

– Да я, собственно, закончил. – Буй-Тур взял её под локоть, глянул на туристов. – Мы ещё поговорим, сеньоры, я к вечерку подойду.

Он

повёл несопротивлявшуюся девушку прочь от палаток.

– Ты зачем пришла? Я же просил сидеть и ждать.

– Почуяла тревогу. – Аглая виновато шмыгнула носом. – Они недобрые, озабоченные какие-то, и место здесь, – она передёрнула плечами, – неуютное.

– Согласен, очень неуютное. А главное, парни не те, за кого себя выдают. Подожди секунду.

Он достал мобильник, глянул на часы: спутники бороздили небо над Кольским полуостровом строго по расписанию, и в настоящий момент связь обещала быть устойчивой.

Родарев отозвался быстро:

– Гордей Миронович?

– Мы на месте, Всеслав Антонович. Однако нас опередили.

Секундная пауза.

– Кроты?

– Трое, двое из них скорее всего итальянцы, хотя русский знают хорошо, третий – наш, россиянин. Но это явно разведчики. Мы прибыли буквально на пару часов позже, они не успели тщательно обследовать Опухоль. Я их немножко встряхнул, так что надо ждать реакции.

– Прислать подмогу?

– Не надо, обойдусь местными помощниками. – Буй-Тур бросил взгляд на деликатно отошедшую в сторону Аглаю, и девушка одарила его восхитительной улыбкой.

– Будь осторожен, воевода, эти деятели не остановятся ни перед чем, а вы им мешаете.

– Учту.

Буй-Тур выключил телефон, догнал спутницу.

– Знаешь, о чём я подумал?

Ответный вопросительный взгляд.

– Хорошо бы ничего этого не знать и не видеть, устроиться в палатке на берегу моря, рыбу ловить, восходы встречать, закатами любоваться. И не ждать ножа в спину.

Аглая забежала вперёд, заставила его остановиться. Глаза у неё стали заботливыми и тревожными.

– Устал, да?

Он погрустнел.

– Не то чтобы устал, просто не вижу просвета в этой вечной суете, а жизнь – яркая, светлая, беззаботная – всё ждёт где-то за поворотом. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнула она без улыбки. – Ты человек боя, обережник, а обережникам всегда достаётся тяжёлая доля.

– Откуда ты знаешь?

– Дед говорил. Ещё он говорил, что жизнь любит тех, кто любит жизнь.

Глаза их встретились. И тогда Гордей поцеловал её по-настоящему, так что едва не задохнулся сам…

Группа полковника Строева всё ещё крутилась вокруг Опухоли, выполняя свою задачу.

Гамаюн-старший куда-то исчез.

–

Пойду готовить ужин, – сказала Аглая, понаблюдав за суетой мужчин.

– Я помогу, – встрепенулся Буй-Тур, сердце которого никак не желало успокаиваться. – Костёр разведу.

– Отлично, все будут довольны.

– Пока будешь готовить ингредиенты, я поищу грибы.

– Далеко не заходи, ладно? А то я стану беспокоиться.

Буй-Тур воровато оглянулся и ещё раз быстро поцеловал её, ощущая себя всё тем же восторженным мальчишкой восемнадцати лет.

Аглая засмеялась, погрозила ему пальцем.

– Дед увидит – уши оборвёт.

– Кому? – весело спросил он.

– Тебе, конечно, не мне же.

– Это очень не просто сделать. Дед – не воин.

– Он знает с л о в а, а против закла и воины бессильны.

– Так он колдун? Можно, я поспрашиваю его про эти ваши закла? Заклинания, да?

– Закло – это по-простому, поговори, если хочешь, может, ему тоже будет интересно поделиться с тобой веданием.

– Тогда побежали.

Он нарубил сушняка, запалил костёр и оставил девушку в лагере, взяв с собой нож и пустой полиэтиленовый пакет для грибов. Но сначала решил проверить, чем занимаются товарищи из «Мурманского историко-этнографического института».

Обошёл Опухоль изрядным крюком, углубился в лес, вышел в распадок и осторожно, замирая на несколько секунд, прислушиваясь к долетавшим отовсюду шёпотам природной жизни, вышел к лагерю туристов, отмахав в общей сложности около двух километров.

Палаток не было!

Он присел на корточки, сунул в рот листик брусники.

Солнце, низко склонившись над сопками на северо-западе, освещало пологую возвышенность берега и груду камней с комлем упавшей сосны. Но палатки, ещё час назад стоявшие у этой гряды, исчезли. От них остался лишь тонкий запах чужеродности и неуюта, порождённого их недобрыми обитателями. Сами они, оценив угрозу в словах Буй-Тура, сочли необходимым убраться отсюда, испугавшись появления пограничного наряда. Пропуска на туристические маршруты и прочие мероприятия в закрытой прибрежной зоне у них наверняка не было.

Буй-Тур задумчиво прошёлся по территории лагеря, всматриваясь в оставленные следы – головешки костра, разбросанные поленья, сучья, камни. С одной стороны, он был удовлетворён тем, что напугал кротов, как назвал разведчиков СТО князь, с другой – понимал, что расслабляться ни в коем случае нельзя. «Этнографы» не могли уйти далеко от предмета изучения – Опухоли.

Вспомнив о грибах, Гордей метнулся в лес и вскоре вернулся к своему лагерю, неся в пакете с десяток лисичек и пару моховиков.