Беспризорница
Шрифт:
– Да, - киваю и, шмыгнув носом, отступаю ещё на шажочек.
– Зря. Я детей не ем. Тебя кто-то обидел?
– снова опускает взгляд на мои раскрасневшиеся ноги и возвращается к лицу.
– Меня ваш Серёга трахнуть хотел. А я не проститутка, ясно? И не давалка.
Басмач нахмурил брови.
– А ну-ка, пойдём со мной, - за локоть меня схватил и к дому потащил.
Плохо. Очень плохо! Сейчас нарик пожалуется, что я кошелёк у него подрезала и меня точно поимеют. А потом прикопают в лесочке, который недалеко от дома виднеется. Правда, сейчас
– Может не надо? Я не в претензии… Мне домой надо, там мамка ждёт, - повела рукой, пытаясь освободиться, но он лишь сжал крепче и повёл дальше.
За дверью, в тесных сенях, как раз налетели на Серёгу, которого тут же сшиб с ног кулачище Басмача. Меня, правда, отпустил, но дверь захлопнул - не сбежать.
Я в угол забилась и там тихонечко замерла. Может обойдётся, пронесёт, а?
– Ты что, петух грёбаный, творишь?! Ты ребёнка, что ли, выебать хотел?!
– и снова в челюсть Серёге заехал, тот на пол свалился и вместе с кровью сплюнул зуб.
Попытался подняться с пола, но следующий удар (на этот раз ногой) пришёлся под дых и Серёга закашлялся, свернувшись калачиком. Да, я знаю, как оно… Сколько раз так получала. Только Серёгу мне не жалко было. Ни капельки. Он Сеньку так же месил, не жалел.
– Вставай и проваливай нахуй! Чтобы я тебя больше не видел! Ублюдки, что ебут детей у меня не работают!
– рассвирепевший Басмач ухватил меня за руку и потащил за собой, а Серёга так и остался лежать на холодном полу.
Вот оно как в жизни бывает… Тот, кого больше всего боялась спас от насилия и даже заступился. Подняла взгляд на мужчину и меня захлестнула какая-то теплая волна.
Волевой подбородок, чуть выдающийся вперед; нос с горбинкой, явно пострадавший не в одной переделке; глаза эти серые, что вперед смотрят - всё в нём мне было приятным.
Потому что никто никогда не заступался за меня. Никто не относился, как к человеку. И впервые я почувствовала себя не кучей навоза, а маленькой девочкой, судьба которой в сильных руках.
Осталась самая главная проблема… Вернуть владельцу кошелёк, причём так, чтобы тот не заметил. Ну или просто где-нибудь бросить, как будто он сам его посеял.
– Мой ноги, не люблю грязнуль, - Басмач затолкал меня в ванную, и полез в какой-то шкафчик, откуда вскоре выудил полотенце.
– На, вот, вытрешься. А потом выходи и прямо по коридору до кухни. Сначала поешь, потом поговорим, - откуда-то вытащил резиновые мужские тапки, размеров на пять-шесть больше моей ноги и бросил на пол.
– И обуйся, ты же не дикая.
Я из всего им сказанного услышала только «кухня» и «поешь» и быстро закивала головой, на всё согласная. Страх немного отступил - стало понятно, что насиловать меня никто не будет, по крайней мере, пока главарь рядом. Не жалует он педофилию, а о том, что я совершеннолетняя им знать не обязательно..
Правда, теперь возникал другой вопрос.
В то, что из благородства решил отмыть и накормить - как-то слабо верилось. Ну нет в наше время благотворительности искренней. А если и есть, то мне встречать не приходилось.
Что ж, в любом случае узнаю. Надеюсь, ничего такого, из-за чего мне захочется вернуть съеденное. Желудок свело от голодных спазмов и стоять раздумывать, что к чему - смысла никакого нет.
Быстренько помыла ноги и почапала, как было велено, прямо по коридору. Уже ближе к кухне в нос ударил умопомрачительный запах еды, от которого закружилась голова.
Ускорила шаг и буквально ворвалась на кухню, где меня уже ожидала (надеюсь, что меня, а иначе, мне придется кого-нибудь убить) большая тарелка с жареной рыбой, зеленью и хлебом. Я громко сглотнула слюну, что тут же наполнила рот и, подойдя к столу, схватила кусок горячей рыбы. Обожгла пальцы и губы, но почти не чувствовала боли.
Как же вкусно!
Я даже примерно не могла вспомнить, когда ела горячую еду, да ещё и такую вкусную. Да ради такой трапезы я на все готова, пусть хоть на цепь посадят и лаять заставят.
– Не ешь, как лошадь, стоя. Сядь, - буркнул кто-то сбоку, а я чуть рыбой не подавилась.
Даже не заметила, что здесь кто-то есть.
Басмач сидел на табуретке, широко расставив ноги. Затягивался сигаретным дымом и смотрел так внимательно, как будто у меня на лбу что-то написано, а он пытается прочесть.
Отодвинула стул, села и схватила кусок свежего хлеба.
– Шпашибо, - прошепелявила с набитым ртом, не собираясь останавливаться на достигнутом.
Не знаю, что меня ждет, но собираюсь наесться до отвала. А там, трава не расти.
– Пожалуйста. Не торопись, никто не отнимет. Сейчас шмотки принесут, переоденешься и пойдем со мной в зал. Там ещё много еды.
Наверное, в тот момент я и влюбилась в Михаила Басмачева… Нет, не за его внешний вид - крутой и презентабельный. Не за толстую золотую цепь на шее, «американские» джинсы и кожанку. Не за то, что его другие братки боялись. А за его заботу. Пусть я потом буду ему должна. Пусть он будет спрашивать с меня больше, чем с других. Но он сделал то, что никто не делал до него. Он накормил меня.
___________________________________________________________________________________
Лопатник* - кошелек, бумажник (уголовный жаргон)
ГЛАВА 5
1992 год
За огромным столом, что, к слову, ломился от разнообразной жратвы, сидело десятка два братков и все не последней «масти». Ну, по крайней мере, я так подумала по их одежде и выражению наглых рож, которые перекосило явно из-за моего появления. Конечно, куда мне до элиты этой. Уж их дети точно не слоняются по грязным улицам в поиске чего-нибудь пожрать. Да и они не знают, как оно, докуривать бычок, найденный у мусорки, да в протухших помоях копаться.