Беспризорный князь
Шрифт:
– Не очнется? – спросил князь, глянув на безжизненное лицо Малыги.
– Не знаю, – вздохнула лекарка. – Пил мало.
– Будешь держать! – приказал Иван кузнецу и выудил из чана нож.
Он загнал внутрь колыхнувшийся в душе страх. Да, он не хирург и не лекарь. Зато знает, что делать. Опекун, потерявший ногу, рассказал. Дети любопытны и бесцеремонны. Дядя Саша, услышав вопрос, не рассердился. Обнажив культю, показал, как действовал хирург. Память Ивана сохранила подробности. Ноги и руки людям не пилят, как бревна: чик – и готово! Сначала выкраивают
С мышцами Иван возился долго – рука у батьки оказалась могучей. В конце концов мясо сдвинулось, образовав вокруг обнажившейся кости неопрятные лохмы. Иван вздохнул и взялся за пилку. Когда та вгрызлась в кость, Малыга вскрикнул и дернулся.
– Держи! – рыкнул князь.
Глоба, с интересом наблюдавший за действиями князя, спохватился и прижал батьку к ложу. Тот стонал и пытался вырваться. Будь на месте кузнеца кто-либо не столь могучий, это непременно случилось бы: даже раненый батька был силен. Иван, сжав зубы, пилил. Кузнец не обманул: пила въедалась в кость. Наконец та хрупнула и развалилась.
– Млава! – позвал князь.
Лекарка подскочила с иголкой. Князь помог ей надвинуть ткани на срез, Млава принялась шить. Получалось у нее ловко. Иван придерживал лоскуты пальцами. Малыга притих. Закончив, Млава забинтовала культю и распустила жгут. Иван дал знак Глобе отпустить раненого.
Они омыли руки и переоделись. Иван завернул отрезанную руку в использованную рубаху и задумался.
– Дай мне! – сказал Глоба, забирая сверток. – Похороню. Моя кузня обочь кладбища – не увидят.
– Пригляди за ним! – велел Иван Млаве и вышел. Следом, сунув сверток под мышку, топал кузнец. У дверей гридницы они простились. Оставшись в одиночестве, Иван, кликнул слугу и велел подать вина. Выдув целый кувшин, он рухнул на ложе и сразу уснул.
В последующие дни Иван не заходил к батьке – боялся. Там оставалась Млава. Все, что ей необходимо, приказано доставлять без промедления. Когда батька умрет, его известят…
День шел за днем, но печальной вести не было. Иван с головой погрузился в заботы. Предстояло разобраться с наследством Святослава: кого-то возвысить, кого-то отставить от дел (Горыню, к примеру), определиться с численностью дружины и челяди. За работой он забывался. Потому, увидев явившуюся Млаву, невольно вздрогнул. Лекарка выглядела смертельно уставшей. Иван весь жался.
– Иди! – сказала Млава. – Зовет!
Иван вскочил и поспешил за ней. Батька встретил его тяжелым взглядом. Он исхудал, осунулся, но умирающим более не выглядел.
– Здрав ли! – спросил князь, подходя.
Малыга в ответ только вздохнул. Иван потоптался и присел рядом.
– Ты руку мне резал? – спросил Малыга. Голос его был тихим, но твердым.
– Я! – признался Иван.
– Зачем?
– Помер бы! Смертная рожа…
– Ну, и пусть! Кому я нужен, безрукий?
– Мне! – сказал Иван. – Побратимам
– Как до ветру ходить? – пожаловался Малыга. – Развязать гашник сумею, а завязать не выйдет.
«А ведь и вправду проблема! – подумал Иван. – Порты держатся на шнурке».
– Что-нибудь придумаем! – пообещал живо. – Не держи зла. Все из-за меня. Следовало дать Володьку Черн. Тогда б не напал.
– Ты что?! – возмутился Малыга. – Пустить волка к стаду? Да он немедля снесся бы с Берладьем, сколотил шайку и стал зорить наши земли. Сколько людей сгинуло бы! Правильно сделали, что убили! Бешеного пса подачкой не улестишь…
Ранение Малыги имело необычное следствие. К Ивану на прием попросился ромей. Князь удивился, но приказал звать. Гость оказался смугл и горбонос. Одет был просто и опрятно. Подстриженные борода и волосы, чистые, ухоженные руки. Став перед Великим, ромей поклонился.
– Радуйся, князь!
Гость говорил по-гречески, из чего следовало: не местный. Свои греки русский знали.
– И тебе – радоваться! – ответил Иван.
– Меня зовут Дмитрий, – продолжил ромей. – Я лекарь. Умею врачевать раны, извлекать из тел наконечники стрел и копий, удалять загнившие конечности и сращивать переломы.
«Где тебя раньше носило?» – подумал Иван.
– В Киеве я проездом: сопровождаю караван. Путь через Поле долог и опасен, желающих пограбить много, меня наняли лечить раненых. По милости Господа их не было. Купцы распродают товар, мне работы нет, поэтому хожу по городу и беседую с людьми. В Киеве многие говорят по-гречески. Мне здесь нравится, и я решил проситься к тебе на службу. Возьмешь?
– Тебя не ждут в Риме?
– Я военный лекарь, семьи не завел. Служил в войске, но его распустили. В Константинополе лекарей хватает, а здесь мало. Я многое умею. Можешь испытать!
– Ладно! – сказал Иван. – Идем!
Он отвел ромея к Малыге. Батька встретил их, сидя на ложе. Под спину его была засунута подушка. Млавы в ложнице не наблюдалось, что было к лучшему: не то обиделась бы.
– Ромейский лекарь! – объяснил князь батьке.
Малыга с любопытством уставился на гостя. Дмитрий, подойдя к ложу, приложил ладонь ко лбу раненого. Удовлетворенно кивнув, пощупал пульс и попросил батьку показать язык. Затем размотал повязку на культе, осмотрел подживающую рану и даже зачем-то ее понюхал. После чего снова забинтовал.
– Через день-другой может вставать! – вынес вердикт. – Рана чистая, лихорадки нет. Его хорошо лечили.
Иван перевел, Малыга довольно ухмыльнулся.
– Кто удалил ему руку? – спросил Дмитрий, когда оба вышли.
– Есть человек, – напустил туману Иван. – Как операция?
– Сделана грамотно. Мы закрываем культю иначе, но это не важно. Раненый жив и поправляется.
Иван довольно кивнул.
– Понимаю, что у тебя есть лекарь, – сказал ромей. – Значит, не нужен?