Бессердечный принц. Раскол
Шрифт:
Короткий смешок стрелой вонзился в тело, хотя и не причинил вреда. Просто неприятно, такой легкий дискомфорт. Но я-то считал, что давно пережил детские обиды. Ни слова, ни действия матери не тронули бы меня.
Вторая ошибка за сегодня. Или уже третья?
— Скоро ты поймёшь, что до сих пор я действовала умеренно, сын мой.
Я невольно усмехнулся. Умеренно? Похоже, у нас разнились мнения о методах борьбы за власть.
— Нет, мама, — резко оборвал я. — Твоя «умеренность» слишком дорого обходится стране. В прошлый раз чуть не погиб целый город, а
— Милый, — стук каблуков эхом разлетелся по храму, когда мать обошла канун, — политики часто принимают непопулярные решения ради всеобщего блага. Но ты и сам все знаешь.
Ответа не последовало. Я развернулся и поспешил на выход, пока в спину толкал горький смех матери. Он закружился, затем вторил треску свечей и песнопениям вьюги за стенами храма. А потом исчез, когда я толкнул массивную дверь и окунулся в дерзкую прохладу зимнего дня. Оборвался так внезапно, что я недоуменно обернулся.
Мамы не было, зато раздались громкие крики на улице.
— Ваше высочество!
Ко мне бежал Баро, поскальзываясь на промерзшей брусчатке. За ним двое охранников, в одном из которых я узнал водителя. Жгучий ветер хлестал по их щекам, сбивал с ног, подхватывал полы шинелей.
— Ваше высочество, вернитесь в храм! — Баро махнул рукой, а за спиной что-то полыхнула.
Тройка пентаклей из младшего аркана расплылась тенями, затем стремительно обогнала охрану и поспешила в мою сторону. На помощь. Туда, где столпились зеваки и прохожие. Одни доставали смартфоны, другие негодующе покачивали головами, третьи переговаривались и показывали пальцами. Они смеялись и возмущались, но никто пересек невидимую черту.
Границу, за которой танцевала она.
Хрупкая девушка в струящемся белом платье двигалась в такт мелодии флейты. Наряд казался таким прозрачным, что я бы с легкостью принял его за иллюзию. Метель перебирала невесомую, словно паутинка, ткань, юбка облепляла стройные ноги. С каждым шагом, движением и поворотом босые ступни все больше увязали в снежном покрове.
Но незнакомка не боялась ледяных прикосновений. Она вся жила мелодией, игнорировала и прохожих, и окружающий мир. А потом утянула за собой меня. Я потерялся во времени и пространстве, забыл вообще, где нахожусь и зачем.
Ровно до тех пор, пока флейта не прервалась и смоляные пряди упали на плечи. Запястье резко обожгло — сработал защитный браслет. Слишком поздно, чтобы прятаться или надеется на его силу.
Наши взгляды уже пересеклись.
Вдохнув поглубже, я сбросил чужое заклятие и зашипел от прострелившей руку боли. Браслет разогрелся до такой степени, что грозил расплавиться. Да еще люди, чьи крики и паника мешали моей охране и пентаклям пробиться сквозь прозрачный купол.
Девушка смотрела, но не двигалась. В глубине мутных глаз теплились остатки жизненной энергии, вложенной магом в ее тело. И я знал, что она мертва. Трудно этого не понять, когда в груди незнакомки дыра, а рваные края открывали взору бесконечную пустоту.
— Во… зь… ме… шь… е…го? — девушка с трудом разлепила потрескавшиеся губы.
Я захлебнулся
— Во… зь… ме…шь?
Рваными толчками из горла вырывался по слогам один и тот же вопрос. Точно сломанная кукла, незнакомка сделала неуверенный шаг, затем второй и едва не рухнула у крыльца. Голова дернулась, рот приоткрылся, длинные ресницы затрепетали и скрыли на мгновение жуткий взгляд.
— Во… зь… ми, — край губ приподнялся в улыбке.
— Неужели не возьмете, ваше высочество?
Дыхание опалило щеку, но я не тронулся с места. Опустил взор и заметил руку в перчатке, которая сжимала продолговатую трубку. На лаковой поверхности я заметил отверстия, один конец ствола был закрыт. По краям искрилась магии хаоса, от вида которой я передернул плечами.
Флейта. Без всяких сомнений. За моей спиной или носитель дара, или Призванный. Тот самый музыкант, что устроил шоу с мертвой девицей.
— Во… зь… ми, — танцовщица рухнула на колени и протянули мне сердце.
Мощный взрыв сотряс купол, сквозь пелену я заметил мечущихся людей. Баро перешел к старшим арканам.
— Ну что же вы, Алексей Николаевич? Не возьмете плату?
Таинственный музыкант вышел из-за моей спины, я выхватил боковым зрением пересекающий лицо шрам. После чего маг спрятался за мощной иллюзией, но я все равно видел. И чернеющий взор, и кривую ухмылку на тонких губах, и проплешину на правой брови.
Птичьи черты внезапно заострились, когда он понял, что мой браслет развеял магию амулета. Серебряная звезда на цепочке смигнула и погасла, превратившись в бесполезную игрушку. Но маг не испугался, наоборот, развеселился пуще прежнего.
— Сколько жизней вы стоите, цесаревич? — он оскалился и продемонстрировал мне ряд неровных зубов. — Одну? Две? Тысячу?
— Я не отвечаю за ее смерть, — мой ровный тон совсем не вязался с бурей внутри. И желанием повернуть голову, чтобы взглянуть на мертвую девчонку с собственным сердцем в руках.
— Ошибаетесь, Алексей Николаевич. Каждый Романов теперь причастен к смерти этой девушки. Вы все — потомки детоубийцы. Ваш род запятнан в крови невинных мучеников, отправленных на казнь во власти.
— Не навязывай мне груз чужих решений, — я сцепил пальцы в замок перед собой. — Сердце из груди девчонки вырезал тоже не я.
Осталось чуть-чуть, совсем недолго. Купол дал трещину, послышались приказы Баро, принесенные ветром на ухо.
— И не я, — шрам исказил улыбку, а из горла мага вырвался сдавленный смешок. — Она сама мечтала подарить его прекрасному принцу. Вам, Алексей Николаевич.
Стиснув зубы, я досчитал до трех и отскочил в сторону. Перезвон колокольчиков прервал стоны бури и наш разговор. Шляпа съехала набок, когда шут оказался между нами. А Баро, прокатившийся по льду, остановился и взмахнул рукой. Карта старшего аркана взмыла в небо, после чего приняла прямое положение.